Слон до сих пор гуляет вокруг дворца хана, но это его собственность. А было бы здорово — с автомобилем разыграть в лотерею ещё и этого гиганта, — джекпот. Ничего, Денис другое придумал. У Богдо-хана титул «Хранителя семи сокровищ», а в лотерее будет супер-пупер приз — сокровище восьмое, сюрприз. Роскошный автомобиль генерала Сюя с драконами. Касаемо остальных призов, что это будет — ещё не придумал, придётся покопаться на складе трофеев Азиатской дивизии. Надо признать, будет трудновато: в списке семи сокровищ Богдо-хана есть и колесо, летающее по воздуху, и исполняющий желания кристалл. Монгольских князей нужно поразить чем-то еще. Буряты-унгерновцы видели на дивизионных складах реквизированные у китайских магов волшебные шары Ухтыр-Арбая какого-то. Придётся выяснить, разузнать подробнее, что за вещь…
Касаемо плана второго, тоже рожденного за ночь на купеческих перинах, так это вообще фантастика! Но здесь нужен виртуоз, маэстро игры в напёрсток и, как вариант, в три карты, тогда и «Будет вам премия за хорошее зрение!». Где же такого кудесника здесь, в Урге, сыскать?
Унгерн, монастырь-дацан где-то в монгольской степи, весна 1921
Трудно родиться в облике человека. Трудна жизнь смертных. Трудно внимать истинному закону…Генерал-лейтенанту Унгерну фон Штернбергу пришло время по тантрическому обряду принять буддизм.[22] Только единоверцам дает Богдо-Гэгэн титул князя-вана — пропуск в круг высшей монгольской знати и оправдание малиновому шелковому халату. Халат монгольского вельможи и титул именно сейчас нужны Унгерну до зарезу — предстоит поход на север, против воинов-цириков революционера Сухэ-Батора, а в таком рискованном и опасном деле не обойтись без монгольского войска, конного ополчения собранного со всех аймаков и сомонов страны.
Пол дня пришлось ехать далеко в степь, в монастырь-дацан,[23] где барона уже ждал Хутухта Богдо со всей многочисленной свитой. С оружием сюда нельзя, свой конвой барон оставил в Урге — сотню верных забайкальских казаков. На церемонию посвящения разрешили взять только адъютанта, рубаку урядника Быстрова, который у барона с четырнадцатого года.
Роман Федорович знал, пока он и его воинство нужны Богдо и монгольской знати — опасаться за свою жизнь ему нечего. Но кто знает, какие унижения приготовили ему, Джинджин-Наойну, Богу Войны с погонами русского генерал-лейтенанта, эти ламы и князья, многих из которых барон самолично охаживал плетью-ташуром за разные провинности. Ходили слухи, что по маньчжурскому церемониалу новообращенных заставляют ползти через весь парадный зал к трону Богдо-Гэгэна Джебцзундамба, касаясь пола старательно высунутым языком. Пол могут посыпать ядом, случалось и такое. Если же гость Богдо-Гэгэна чем-то прогневил, но не так сильно, чтобы карать мучительной смертью — вместо яда насыпят побольше пыли и мусора. Напротив, если гостя уважают, все будет чисто вымыто. Правда это или нет, но в любом случае барон Унгерн фон Штернберг ползать ни перед кем не будет. Пропадай тогда все пропадом!
