— Ну пойдем же.
Я поплелся за ней. Она уже выяснила по программке, где находится «Благовещение».
Когда мне исполнилось двенадцать лет, отец взял отпуск, и мы два месяца провели в Бретани, где я увидел репродукцию этой знаменитой картины, изображающей ангела. Ее маленькая копия висела над моей кроватью. Иногда у меня возникало смутное желание увидеть, какой же он — я имею в виду ангела — на самом деле. Картина находилась в зале недалеко от входа. Мы сразу же направились туда. Это была единственная картина в комнате. Около десятка туристов в молчании смотрели на нее. И хотя напротив стояло несколько скамеек, никто не сидел. После некоторого колебания я сел. Потом рядом со мной села Жаклин. Я узнал ангела. Я видел его и на других репродукциях, кроме той, в Бретани. Я знал этого ангела так хорошо, как будто еще вчера спал под ним на кровати.
— Это прекрасно,— сказала Жаклин.
Она, как всегда, сказала не то, что я чувствовал в тот момент. Но она и не могла сказать ничего другого. Я долго отдыхал, сидя напротив картины. Эти четыре ночи, когда я мечтал о реке, я почти не спал. И внезапно ощутил, как смертельно устал. Мои руки, лежащие на коленях, казались свинцовыми. Через дверь проникал зеленоватый свет, окрашенный травой сада. Картина, туристы и я сам купались в этом свете. Это было отдохновение.
— Особенно ангел,— прошептала Жаклин мне в ухо.
Другие виденные мною репродукции картины не давали мне столь точного ощущения моих каникул в Бретани. Женщину я тоже узнал. Я знал ее такой же молодой. Но еще не знал, нравится она мне или нет.
— Это прекрасно,— еще раз сказала Жаклин.
Во время моих каникул, помню, я часто задавался вопросом, перед кем еще он мог бы склониться так, как перед ней.
— Обрати внимание, она тоже прекрасна,— добавила Жаклин.
Внезапно я решил сказать, что очень хорошо знаю этого негодяя, этого ангела. Что знаю его давно, с детства. О столь незначительной детали своей жизни я мог бы поведать первому встречному, вообще кому угодно, лучше тому, кто ничего обо мне не знает, кому я ничем не обязан, скажем ей. И все-таки, стоит ли говорить ей об этом? Пожалуй, нет, я чертовски устал. Просто не смог произнести ни слова. Все во мне сопротивлялось моему решению. Рот было открылся, но неожиданно язык онемел, и ничего не получилось. Я малость удивился.
— Но ангел особенно,— повторила Жаклин.
Я попытался еще раз, но тщетно. Я так и не решил произнести это немудреное слово, будто он — мой лучший приятель. Господи, ведь это так просто. Внезапно мне пришло в голову, что у меня нет никого, к кому бы я мог просто запросто обратиться, и, в свою очередь, нет никого, кто бы мог обратиться ко мне по-дружески!
