Перед домом я затормозил. В подворотне нашего дома носился здоровенный боров нашей хозяйки. Пошел дождь.
Гарик закурил сигарету и говорит: «Привет, Шупи; привет, Ганда». И только-то. Повернулся и пошел по Соколовской к себе домой. Даже не обернулся. Эта двадцатка, видно, обошлась ему дорого, иначе что бы такое могло испортить ему настроение?
Свиное рыло врезалось в коляску и чуть не вывалило Ганду на мостовую. Я пнул его что было мочи, боров даже подскочил и заверещал так, будто Домас уже держал его в своих мощных лапах над корытом, готовясь резануть.
Гронешка сказала мне спасибо, и я помог ей втащить коляску через двери в переднюю.
— Не хочешь какао? — спросила она. — Или сэндвич с чаем?
Всю жизнь мечтал! Я отклонил приглашение и аккуратно прихлопнул за собой дверь. И уже готов был проскользнуть к себе домой, но под окнами с видом распятого мученика торчал в ожидании меня Боган.
— Шупи, я к тебе, — говорит он. — Кайзерак, этот гад, обжулил меня, а это были деньги на обеды в школе, черт. Если я приду без денег, меня мамка отделает.
— А я что, банк? У меня нет ни гроша.
— Мне надо, чтобы ты мне эти деньги отыграл назад, Шупи.
— Сейчас?
— Не идти же мне дрыхнуть на Манины? Я ж тебе говорю, что домой мне нельзя. Ну не будь дерьмом, поди, пока еще светло! Что тебе стоит, Шупи?
Узнай это мама, она б меня собственноручно отлупила. Она не любила азарта. Достаточно мне было только взглянуть на азартную игру или прикоснуться к картам, хранившимся у отца в ящике стола, и она бросалась на меня, как борец на ринге. Но мне надо вытащить Богана из беды. Мне было вовсе неохота, но не мог же я допустить, чтобы кардинала обыграл этот занюханный мордоворот Кайзерак. О нас бы стали говорить, и во всех окрестных районах стало бы известно, что мы не стоим друг за дружку. После этого с нами могло случиться что угодно. На наш участок могли бы явиться воображалы померяться силой, и стоило бы большого труда выпереть их туда, откуда пришли. Все это отнюдь не вдохновило меня, и ко всему прочему Боган говорит: что тебе стоит!
Кайзерак со своим облезлым братцем уже дожидались. Когда они увидели меня, у них сразу губы вспухли, словно они проглотили по лимону. И тут же набросились на Богана, что так, мол, нельзя и они идут домой. Но Боган не отступил. Я вообще на него удивлялся, чего он с ними валандается. Надо было просто взять их за шкирку и вытряхнуть из них деньги, и дело с концом.
— Ты приводишь на наш двор профессионала, — говорит Кайзерак. — Так какие же мы хищники?
