Анисим поплевал на окурок, выбросил в окно. Панфил спросил успокоенно:
— От Егорки ничего не слыхать?
— Пишет — стоят в Каунасе. В отпуск приехать не обещается. — Панфил вздохнул.
— Эх, поглядеть бы на крестника. Молодчина сынок у тебя, Егорыч. Лейтенант танковых войск. Гордись, Анисим Егорыч, своим сыном…
Анисим ответил:
— Егор у меня один из первых. В деда пошел…
— А сколько их таких. Они-то и заслонят нас своей грудью… — Панфил помолчал и вдруг, сделав последнее усилие, торопливо заговорил:
— Знаешь, Егорыч… Не долго осталось мне глядеть из окошка. Чую, как уходит из меня жизнь… И хочется сказать тебе… — Он схватил руку Анисима, крепко сжал…
— Что бы ни случилось, Егорыч, держись крепко. Не пускай на мою могилу всякую сволочь. Обещай мне…
— Обещаю…
Голос Анисима прозвучал мягко, торжественно. Панфил дышал все труднее.
Анисим не выпускал его сморщенной бессильной руки.
— Ты-то не сдавайся, дружите, — сказал он.
— Да уж отдышусь как-нибудь… Я всегда так. С вечера туго, а наутро… Оживаю… На море бы меня… Там бы я сразу запрыгал… Свези-ка ты, Егорыч, меня на море, а?
— Хорошо, старик… Свезу. Это можно..
— Завтра же свези…
— Можно и завтра…
— Вот и ладно. Я на корме буду лежать. Гляди — воздух подействует лучше водки.
— Ну, отдыхай, старик. Я пойду, — сказал Анисим и вышел.
* * *
На утро к хате Константина Шкоркина подкатила колхозная линейка. Невзирая на протесты хуторского врача, Анисим и Котька бережно вывели Панфила из хаты. Панфил не выпускал из рук костыля, все время норовил ступать без посторонней помощи. Но ноги его подгибались в коленях и голова то и дело клонилась в сторону. Соседи, узнав, куда уезжает Панфил, шутили:
— Важнецкий курорт выбрал себе Панфил. Похлеще, чем Крым, а либо Сочи…
Пятилетний внук Панфила Алешка и семилетний Андрюша с детским недоумением следили за от’ездом деда. Теперь некому было мастерить свистульки и плести корзиночки.
Антонина молча поправила на линейке тюфяк, вернулась в хату. Котька уже сумел убедить ее, что отцу и в самом деле на море станет лучше. Без моря он и сам не мог прожить более трех дней…
Анисим заботливо придерживал Панфила за худое плечо. Он не оставлял его до самого причала, а потом и на моторном катере, который и отвез их в открытое море, на самый дальний рыбацкий стан.
Панфила поместили на широкой корме бригадного баркаса. Это был баркас бригады Константина Шкоркина. Анисим распорядился, чтобы место, на котором должен был отлежать свои последние часы его старый друг, было благоустроено самым лучшим образом. Он лично вместе с Котькой пристроил ему парусный тент, сам приготовил ложе.
