Когда командир взвода ушел, Локтев каким-то особенно строгим и тихим голосом спросил Жиганюка:
— Тебе с немецкими танками приходилось дело иметь?
— Нет, не приходилось, — ответил Жиганюк, — но знаю, что это за дичь.
— Так вот… — Локтев говорил, не глядя на товарища. — Главное — не суетись. Спокойно делай, что тебе положено. Понял?
Жиганюк кивнул.
То, чего ожидали Локтев и Жиганюк, началось внезапно. В одну секунду рассветный полумрак наполнился быстро нарастающим визгом, скрежетом и воем. Вся масса воздуха от земли до неба содрогнулась. Земля задрожала от ряда быстро следующих один за другим оглушительных взрывов. Над головой Локтева пронзительно, на разные голоса, завопили осколки.
— Вот вам и с добрым утром! — насмешливо воскликнул Локтев. Жиганюк стоял рядом, вопросительно смотрел на него. Они быстро втащили ружье в окоп, а сами залезли в блиндаж. Локтев был спокоен.
— Покурим, пока фрицы отстреляются, — сказал он.
Он крикнул еще что-то, но Жиганюк не расслышал. Взрывы слились в один, раздирающий ушные перепонки треск и грохот. Блиндаж закачался, с потолка посыпалась земля. Резкий, горячий запах взрывчатка наполнил блиндаж.
Локтев и Жиганюк жадно курили, поминутно чихая от пыли.
— Ничего, ничего, — успокаивал Василий товарища. — За нами ложатся.
Через час, когда взрывы перемежились, бронебойщики услышали сигнал… Локтев осторожно вылез из блиндажа. Сердце его трудно билось. Все вокруг было окутано душной пылью. И странным, навеки запоминающимся, был острый химический запах тола. Из-за леса выплывал красный щит солнца. Земля на огромном пространстве стонала от тяжких разрывов. Василий Локтев кинул взгляд на ржаное поле, на дорогу. Островки ржи потонули в дыму, зияли свежими воронками. Дорога была пуста и мельница стояла, как бессменный часовой. В воздухе уже переливался знакомый рокот. Локтев поднял голову. Самолетов было штук тридцать. Они медленно разворачивались, делая заход.
— По окопам! Без команды не вылезать! — услышал Локтев хриплый крик командира взвода.
Не выпуская из рук ружья, чтобы при надобности мигом выставить его для стрельбы, Локтев и Жиганюк спрятались в щель. Над головами уже быстро нарастал противный свист, сливаясь с завыванием выходящего из пике бомбардировщика.
«Прощай, Дуня, прощайте, детки», — на всякий случай подумал Локтев и глубже втянул голову в плечи. Ни с чем не сравнимый взрыв колыхнул окоп. Василий сразу оглох и на какое-то мгновение ослеп. Он чуть не задохнулся от пыли и газов. Потом онемевшими руками стряхнул с себя комья сухой земли, огляделся. Жиганюк сидел рядом, смотрел на него из-под каски бессмысленными глазами. Из горла его вырывался странный хриплый звук: Ах-ха… Ах-ха…
