— Че пишешь?
— Ниче.
— Ну и ладно, — показала она мне язык.
— Эй.
— Что?
— Угости сигаретой.
Она вынула тонкую сигаретку и подала мне.
— Спасибо.
Бармен хлопнул меня по плечу.
— Слушай, постой за стойкой, а? Заколебали они меня, пойду у Толика пасту закажу.
Толиком звали нашего повара. Он работал один, иногда со своими сыновьями, на которых много кричал и матерился. Интересно, что дети его были русскими, в то время как сам Толик был бурятом. Отслужил в ВДВ по контракту и после смены в летние дни, если на кухне становилось особенно жарко, готовил без рубашки. На спине его был набит то ли дракон, то ли скорпион. Вряд ли он гордился этой татуировкой. В тех редких случаях, когда у него было хорошее настроение и работы не было, мы садились, курили его тяжелые сигареты и молчали. Я не знал, о чем говорить.
— Сделаю тебя, Ромка, старшим официантом, наверное, — как-то сказал он мне.
По факту эта должность ничего не значила, но было приятно, что хотя бы чего-то я на этой работе достиг.
— Можешь просто повесить мой портрет на доске почета.
— Не, хуй тебе.
Толик вообще не церемонился.
— Толя, а что-нибудь сладкое есть у нас сегодня? — спросил заявившийся на кухню управляющий.
— Сладкий у меня в штанах.
Начальник его, наверное, не услышал. А если и услышал, то не захотел бы отвечать. В один из первых моих рабочих дней я попал почти на тысячу — всю мою зарплату, когда клиенты отказались оплачивать принесенное им колбасное ассорти. Я бегал от управляющего к кухне, не зная, куда деться. Клиенты требовали поскорее выдать им чек и отпустить.
— Мы эту тарелку ждали полчаса. Мы уже и водку выпили всю, зачем она нам теперь?
Я передал это управляющему, тот сказал объяснить Толику.
— Хуй тебе, — орал он, — ты мне, блядь, платить будешь за эту тарелку! Что значит не хотят? Пускай платят, блядь! Ты что, тупой? Тарелка эта твоя сраная тут час уже стоит, я за нее платить не буду, понял?
На кухне что-то грохнуло и зашипело, и повар убежал, матерясь. К счастью, на тот раз меня отмазали, иначе я потерял бы почти всю зарплату за день.
Но это было давно, сейчас я уже приноровился, узнал все хитрости и понял, на каком языке говорить с нашим шеф-поваром. Однажды он спросил меня, что я думаю о новом меню, которым он особенно гордился. Там были слова «смуси» и «криветки», но я не стал его расстраивать. И того, и другого все равно никогда не было в продаже.
Со мной работали несколько девочек. Одна простая, как два рубля, всегда приходила, улыбаясь, и щелкала селфи с барменами. Вторая приходила сюда как на вторую работу, имела мужа и ипотеку. Полная, немножко нервная девочка, курящая тонкие сигареты. Третья постоянно опаздывала и вскоре вышла замуж и устроилась юристом. Четвертая, Ира, ушла вскоре после моего прихода, потому что у нее появился обеспеченный парень, совмещающий карьеру в банке с рэп-выступлениями. Он часто приходил и угощал меня сигаретами, а потом пропал куда-то, и Ира вместе с ним. Пятая официантка была родной дочерью Толика и проработала здесь неизвестно сколько лет, совмещая со школой. Позже, когда Толик впадет в кому после того, как его изобьют при странных обстоятельствах полицейские, она станет работать еще больше, а кухней будет управлять ее мать. Затем Толик очнется, потеряв память, вскоре умрет, а кухня закроется.
