Через два дня поезд приехал в столицу. Я вышел из вагона и вдохнул воздух, собравший в себе сотни ароматов — от пота и машинного масла до беляшей и сигарет. Столица.
С соседями по плацкарту мы поймали на вокзале такси, загрузили в него свой скромный скарб и поехали в общежитие. Все были взволнованы: как мы будем жить? С кем поселимся? Как обустроим свой быт? Жизнь в общежитии мне виделась в красках: как и у всех ровесников, мое детство прошло вместе с сериалом «Универ». Когда такси наконец остановилось и мы выгрузили багаж, мы впервые увидели общагу вживую: огромное здание шестидесятых годов в виде книжки, шестнадцать этажей, на которых живут тысячи студентов. Здесь они ночуют, пьют, любят друг друга, учатся.
А порой сбрасываются с балконов, не выдержав стресса.
На входе выстроилась огромная очередь: всех этих людей с клетчатыми сумками сейчас досмотрят, проверят бумаги и отправят на оформление. Там, в холле, выстроятся три длинных ряда: в первом кабинете ставят печать, которая допустит во второй кабинет, во втором ленивая старуха поставит отметку, что ты можешь идти в третий, где тебе сделают пропуск.
— Я позову! Я сказала, выйти всем из кабинета, я позову! Вас много, я одна! — доносится из дверей.
Кто-то из будущих студентов ошарашен, кто-то заводит новые знакомства.
— Ты тоже почвовед? Круто. Откуда? Я вот из Самары приехал.
— У тебя сколько баллов было за ЕГЭ?
— Да, вступительные были жесткие…
Разное говорили в толпе. Через три часа все было кончено. Осталось только оформиться у комендантши. Она, большая крикливая женщина с завивкой, заседала на седьмом этаже: на подоконниках — фикусы, на стене — портрет Путина. По радио глухо поет Лепс. На книжных полках — Пушкин, Библия, советы для огородников. Пахнет старостью и уютом. Здесь, в общежитии, где нет ничего своего и все казенное, она умудрилась построить свое жилище и обустроить хрупкий быт, как делают пассажиры плацкартных вагонов, когда простыней отгораживаются от других.
Я сажусь за большой стол, заваленный бумагами и канцелярией. Комендантша придвигает к себе две большие папки и достает оттуда старые листы текста.
— На, читай. Правила проживания. Внимательно читай! Прочитаешь — автограф мне оставишь. И за имущество распишешься.
Я бегло пробежался по тексту. Не шуметь. Велосипеды нельзя, курить в строго отведенных для этого местах. Пить нельзя. Тебе здесь ничего не принадлежит, если что — выселим. Видели мы эти правила: как и все в России, на словах строго, а на деле ничего.
