— Положим, в Древней Руси вообще без ложек обходились, руками ели, — вставил Сережа.
Рукосуев недобро уставился на него.
— Молчать! Чукча ты неэлектрофицированный! Ты еще, может, скажешь, что Пушкин был негром?!
— Пушкин был негром.
Тут случилось неожиданное. Капитан, как следует не подго-
товленный к этой мысли, вдруг забился в конвульсиях, изо рта его
пошла пена, руки замельтешили в воздухе.
— Пушкин — русский!.. Жиды!.. Пидарасы!.. Плюла… Плю-
ра… Плюралисты! Оприходовали Есенина в «Англетере»!.. Вот
горло поэта! Душите тогда и меня. Я — Магомет!.. Я — Магомет!..
— Хорошо, ты Магомет, я Шайтан, только успокойся, — сказал Се-
мен, не без удовольствия наблюдая за этой пляской Святого Витта, в то
время когда Ненашев отстраненно водил вилкой по столу, тоскуя по Жене.
— Я Магомет Али! — Рукосуев, разъярившись, начал демонстрировать
в воздухе странные боевые приемы. Потом упал на спину и засучил ногами.
48
— Ну, так и я могу, — сказал Семен, — а кун-фу знаешь?
— Сам ты кун-фу. Кун-фу на тебя! А пошли-ка в рукопашную —
кто кого заборет!
Сереже стало не по себе:
— Может, Скорую вызвать?
— Не надо, — спокойно ответил Семен, профессионально из-
меряя взглядом недопитое и недоеденное Рукосуевым. — Он сейчас
прокричится и станет такой тихий-тихий, а потом домой пойдёт.
ЗАБЫТАЯ БУХТА
— Епа мама! — подобно молящемуся возвел глаза к потолку
Рукосуев, — как говорят в народе: «Незнайка лежит, а знайка далеко
бежит». «Дружба» скоро закроется. Бежать мне надо. А сейчас я вам
спою, — заключил он неожиданно.
— Это еще зачем?
Рукосуев страдальчески оглядел присутствующих. — Значит, не дадите на чекушечку?
— И вот так каждый день? — спросил Сережа, когда руки Рукосуева
уже жадно нашаривали в кармане штанов полтинник, ноги приобретали
сверхспособность лететь, а не бежать, а продавщицы «Дружбы», позе-
вывая, готовились закрывать магазин и открывать свои женские разнуз-
данные тайны грузчикам, которые пока что дулись в карты на Наталью
Леонидовну. Она работала в мясном отделе, а мясной отдел еще никогда
никому не отказывал в разведенных из-под крана заначках и самопале.
— Нет, чего-то я подустал, — ответил Семен, когда капитан
стремительно лишил их своего общества. — И так с утра каждый
день, заходит и восклицает: «Роса упала на уста», и требует отзыв…
А отзыв…Ну да… Я знаю, ты же не любишь, когда матерятся.
В комнату неожиданно вновь ворвался растрепанный Рукосуев
и ухватился за Семена:
— Сема, беда!
— Что случилось?
— В «Дружбе» со мной не дружат. Наталья Леонидовна скур-
