— Тпррру-у!.. Мешка?
Анисья растерянно замигала, и Пронька заметил, что она густо покраснела. А парень мазнул по разгоряченному лицу шапкой, кинул ее в телегу, махнул рукой и стегнул свою лошадь.
— Эй! Эй! Постой-ко! — испуганно крикнула Анисья вслед, а когда тот с ходу развернулся и вновь подъехал к ним вплотную, она виновато сказала: — Тут мешок твой… Ну-кось, Пронюшка, подайся. На дороге валялся.
Парень с радостью схватил мешок и бросил в свою телегу.
— А ты куда едешь? — спросила его Анисья.
— К вам, в Залесье. Рожь везу за валенки.
— Одноглазому?
— Ему, — ответил парень и стал поправлять упряжь.
Анисья казалась виноватой. Она нахохлилась и поторапливала лошадь, радуясь, что парень отстал.
— Ладно, Пронюшка, — негромко бубнила она, видя, что малыш расстроен. — Нам чужого не надо. Он ведь по делу вез зерно, а у нас есть свой узелок.
У самого въезда в деревню парень лихо обогнал их, со свистом пролетев по широкой незастывшей луже. Холодными брызгами и грязью обдал он телегу Анисьи и даже не оглянулся.
— Вытри, Пронюшка, щеку-то. Пес с им!.. Да и то сказать — он ведь не с целью забрызгал.
* * *
Давно Анисье не казалась ее старая изба такой уютной и светлой, давно, — пожалуй, с той поры, как последний раз сидел с ней за столом ее муж. Она прибралась, подмела пол, постелила на стол поверх изрезанной ножом клеенки полотняную домотканую скатерть, а когда поставила над своей коптилкой купленное на рынке стекло и прибавила фитиля — вся горница озарилась непривычно ярким светом. От гудящей плиты, на которой закипала картошка, от расшумевшегося самовара и от самой Анисьи, надевшей чистое вишневое платье и тонкий новый платок, пахнущий нафталином, — исходило тепло и свет. На столе перед Пронькой лежали на чайном блюдце нарезанные ломтики сыра, на другом — огурцы, на третьем — соленые грибы. Житники были нарезаны прямо на стол и лежали рядом с тремя вареными яичками. Из потаенных запасов она принесла в тряпке потемневший, оббитый комок сахару и приготовила чашки.
— Вот тебе, Пронюшка, чашку хозяина: ты мужичок. Ничего что велика, ты скоро вырастешь и целую выпьешь.
— Я и сейчас выпью! — ответил Пронька весело.
— Ну и во здоровье! Отодвинь пока чашки-то — картошку несу!
Она поставила с краю чугун картошки, откинула тряпку — и пар ударил в потолок. Стекла помутнели и заслезились.
— Ешь, батюшко, ешь досыта! На-ко тебе разваристую, а вот и грибков! Хоть и не рыжики, а есть можно. Ноги у меня нынче болели, так я далеко не ходила, с краю собирала, но все равно грибы не худые. Многие не берут маслят, проходят, а я сама себе думаю: летом ногой лягнешь, зимой — блином макнешь. Ну и собирала. На будущий год вместе пойдем, я места знаю.
