Ашимтай верил своему наитию. Несколько раз он щелкнул по струнам. Перед тем как запеть, он всегда так делал, чтобы настроиться.
И вот послышалась чудесная мелодия — казалось, теплая волна накатывалась на берег. В ней было все: звонкий девичий смех, биение взволнованного сердца, страх, ожидание, робкий шепот, горячие, страстные слова, таинство любви…
Джигит пел о священных клятвах, о томлении души; ему подпевали струны, сливаясь в единый глубокий вздох.
Домбра плакала как живая.
Ее стон пронизывал все существо, вызывая сладкую дрожь. Песня звенела, взвиваясь в небо, рассыпаясь соловьиной трелью по степи. Сколько в ней было затаенного!
Откинув назад маленькую голову, Ашимтай прервал песню и посмотрел на своего друга.
Его спутник все еще жил музыкой. Повлажневшие глаза юноши благодарно смотрели на певца.
— Эх, Ашимтай! Как ты волшебно поешь! Твоя песнь переворачивает душу. Я не знал бы горя, если бы мог петь, как ты, если бы мог десятью пальцами вытягивать из струн эти нежные, медовые звуки. Ты кудесник! Как ты смог всем многоцветьем радуги передать терзания моей любви, ставшей теперь несбыточной мечтой? Ты вернул мне то сказочное время, когда душа моя таяла от счастья, ты возвратил мне мою любимую, подарил новую встречу с ней. Спасибо тебе, дорогой Ашимтай! — Рослый джигит нагнулся и сердечно обнял своего щуплого друга.
Стало смеркаться. Путники поехали быстрее. Равнина кончилась, и травянистая тропа привела их на вершину холма. Темнота сгущалась, и в ней растворялись последние отблески заката. Но полный мрак еще не наступил. Путники заметили одинокого всадника, наискосок подымавшегося по склону. Увидев их, тот подъехал.
— Добрый путь! — мрачно проговорил он.
Кажется, он знает, куда и к кому они едут. Молодые люди почувствовали в нем враждебность.
Ашимтай попробовал заговорить с ним по-приятельски.
— Эй, Ержол, почему не приветствуешь нас? Лучше бы расспросил о здоровье, пригласил отужинать.
Но Ержол по-прежнему глядел хмуро.
— А вы не гости в нашем краю. Хоть и пасем скот в разных местах, а спим в одной юрте. Правда, один из нас и близко не подпускает другого к тому, к чему подкрадывается как вор. Ну, а если все у нас общее — и кошт и постель, — зачем справляться о здоровье? — вызывающе, с кривой усмешкой спросил он.
Ашимтай уловил его настроение и заговорил примиряюще:
— Ержол, пойми, гнев — плохой советчик. Все надо решать разумно. Я думал, ты поможешь нам, а тебе хочется поссориться. Что мы такого натворили, зачем ты гневаешься на нас?
