Пой, священная домбра! Укрепи слабые души, а сильные восславь. Даруй им великое братство, чтобы они поняли друг друга без слов, чтобы слились их сердца воедино, как девять потоков сливаются в одну реку, как девять твоих ладов поют воедино. Попроси их поклониться останкам предков, покоящихся на берегах рек, под многими курганами. Когда заходит солнце, когда на курган ложится вечерняя тень, слышнее становится журчание ручья. Это голос тишины разговаривает с погибшими батырами. «Пусть укроет мертвых ночь, а живым ей не помочь. Потомки наши, не щадите своей крови, чтобы потом в сырой земле не отворачивали вы от нас в стыде свои лица», — завещали нам отцы. Не уставай, домбра! Старики говорили: «Какой прок от широких дорог, если сапоги жмут?» Вот именно, какой толк в жизни, если на голову надет хомут? Горы не умеют говорить словами, но у них есть эхо — его набат призывает к борьбе. Джигита, поющего гордую песню, Алатау вздымал в небо. Ныне тревожное эхо гудит на его склонах. Алатау ждет своих свободолюбивых казахов. Ждет того часа, когда они споют в полный голос.
Катятся седые волны Балхаша, пенятся и бурлят, тоскуя по уехавшим аулам. Нежно баюкают красавицу казашку, бросившуюся в пучину, чтобы не достаться врагам. Домбра, спой о ней! Всех вспомни, никого не предавай забвению! Мужество — не зерно, его не взвесишь на весах. Память народная — вот его слава. И об этом спой, домбра! Поведай о том, как стонали реки, как метались барханы. Как содрогался Яик, не желая омывать ноги нашим врагам, как тоскуют пески Нарына по резвившимся в них жеребятам. Расскажи обо всем, домбра. Ведь Яик и Нарын — как спина и лоно одного и того же тела нашей бескрайней степи. Разве не болит печень, не стонет сердце, когда по спине стегают плетью? Разве от пальцев ног до головы — это не твоя страна, земля наших предков? Все свои легенды и предания она подарила тебе, домбра.
Рассказывают, однажды отряд казахов попал в безвыходное положение: их преследовал враг, а путь им преграждала неприступная скала. И когда неприятель уже настигал их, один из джигитов вытащил из хурджуна свою домбру.
«Ты, верно, спятил! — закричал на него аксакал. — Рук не хватает, чтобы пускать стрелы, а ты взял домбру!»
Музыкант смолчал. Он подошел к обмелевшей речке, через которую они только что вброд переправились, и с силой ударил по струнам. Задрожали горы, началось землетрясение от этих грозных звуков. Вспенилась вода в реке, разбушевались волны, бешеный поток поглотил неприятеля вместе с его лошадьми. Их крики потонули в грохочущей пучине. Но вода у ног музыканта даже не шелохнулась; она тихо журчала, а отойдя немного подальше, превращалась в грозную лавину, сметавшую врага. Недаром старики говорят: священна земля родины, священна вода родная, для врагов — они карающий меч, для нас — надежный щит. Надо помнить об этом. Беречь каждую пядь родной земли, верить в ее чудодейственную силу. Когда затихли струны домбры, река снова стала мелкой. Потоп прекратился, прояснилось небо. Черная скала раскололась надвое, уступая дорогу воинам.
