Тынышбай повторил кюй. Трепетные звуки, вылетавшие из-под его пальцев, постепенно переросли в боевой марш. Казалось, деревянное тело домбры не выдержит такого натиска, разорвется от переполнявшей его лавины. Словно не руки бежали по струнам, а резвые аргамаки мчались по степи. Люди, сидевшие в маленькой землянке, властно ощущали приток свежих сил, небывалое волнение, они готовы были идти закованными в сталь колоннами — вперед за «Пестрым знаменем». Потрясенный Казыбек молчал, его остроконечные усы свесились вниз.
«Народ, родивший такую мелодию, создавший такую высокую музыку — это не толпа кочевников, — вот что пульсировало у него в голове. — Один мотив надрывает тебе сердце, а другой — наполняет это же сердце кипящей отвагой. Один плачет, другой осушает слезы. Один воспевает смерть, другой — торжество жизни. То, что давно минуло, не стирается из памяти. Мужество отдельных героев призывает народ к единению. Душа человеческая сегодня скорбит, а завтра ликует. Кюй — это тоже живой язык народа. Пока он существует, нам не грозит рабство, полное уничтожение. Если отцы не смогут оставить детям скот, они передадут им свои песни. Домбра не умрет, останется жить. Народ — это не только табунщики и дехкане, это и военачальники, и мудрецы, и мастера — золотые руки, и батыры, и певцы, и поэты. Сколько людей — столько и характеров. Всем им присущи уныние и стойкость, горячая любовь и крепкая дружба. Ненависть и злость сеют вражду, светлая песнь пробуждает доброту и благородство. Забудешь родные песни, умрешь еще при жизни. Утратишь связь с родной землей, горько об этом пожалеешь. О благословенная домбра! Сколько трепета и светлого волненья сберегли твои близнецы-струны! Их нельзя разъединить, как печаль и радость казахов. Извлекать из этих струн мелодию души куда труднее, чем скакать на взмыленном коне. Разве слабее десять искусных пальцев десяти вражеских туменов?{41} Эти две струны, сделанные из простых кишок, звенят набатом над землей. Не обрывайтесь, трепетные струны! Замолкнут громовые звуки — исчезнут дорогие тени наших предков, погибших за отчизну. Не умолкай, воительница домбра! Пусть твоя верхняя струна поет о пламенной любви к родной земле, а нижняя — восславит ненависть к врагу. Но ты уже достигла цели. В этих скорбных звуках нам слышится призыв к отмщению. А скорбь без мести малого стоит. Э-э-э-х! Что за могучий огненный припев! Вся ширь родной степи слышится в нем. Э-э-э-х! И боевой клич в нем слышится, и восхищение красотой жизни. Слышится радость прошедших поколений, их любовь к степному раздолью. О древний инструмент прадедов моих, деревянная домбра, ты таишь столько сокровищ! Умиротворенность сердца, смелые мечты, вечная любовь — все, все в тебе, все казахи заключены в тебе… В твоем родном, глубоком звуке слышатся колыбельная матери, страсть ее души, твои молодые годы и первая влюбленность, свадебный пир и множество других праздников, тризны и поминания.
