Гарцующий предисполкома | страница 3
Дети Гендальфа решили вкусить пищу на свежем воздухе и по-быстрому покинули трактир, испытывая сильное облегчение.
Забравшись в автомобиль Сэма, они перевели дыхание.
— Кстати о детстве, — сказал старший брат, — В детстве я таких, как Вы расстреливал из рогатки.
— Почему? — радостно вопросил младший, непутевый сынок.
— Да потому что таковы суровые диалектические законы жизни. Ну зачем Вы назвались сыном Гендальфа, когда видели, сколько народа в зале? Ведь Вы чуть не попали головой в петлю! Или правильней будет сказать: пальцем в кольцо?
— Я думал…
— Думал? И как же зовут нашего мыслителя? Может он действительно сын Гендальфа? Или правнук Галадриэли? Или король Гондора? Так я могу ручаться, что нет!
— Меня зовут Фродо… Балаганинс.
— А я Остагорн, сын турецкого подданного. И позвольте поинтересоваться, не тот ли Фродо, который говорил своему спутнику «Теперь я не Торбинс, теперь я Балаганинс»?
— Если кого интересует — то меня зовут Сэм, — воспользовавшись смущенным молчанием рыжеволосого вклинился в разговор водитель.
— Смотрите, смотрите туда, — поспешил сменить тему разговора Фродо и махнул вперед куриной ножкой. Прячась в тени забора, ко входу в трактир ковыляла странная большеглазая личность, — Это тоже сын Гендальфа! Михаил Самуэлевич Горлум.
— Как, еще один? Это становится интересным. Было у волшебника три сына: два умных, а третий дурак. Его нужно предостречь.
— Не надо. Пусть знает, как моей семье вредить! — кровожадно возразил младший из молочных братьев, — Давайте лучше посмотрим.
Сдружившиеся дети Гендальфа выбрались из машины и подобрались к окну трактира. Они увидели, как Горлум остановился напротив стойки, скромно прижал руки к груди и начал говорить. Брови трактирщика удивленно поползли вверх, его красное лицо побагровело. Потом он подскочил и издал протяжный крик.
Со словами «все назад» Остагорн увлек Фродо за собой. Они спрятались за воротами.
— Снимите шляпы, обнажите головы, — произнес Остагорн, — сейчас состоится вынос тела.
Он не ошибся. Не успели еще стихнуть раскаты голоса Наркисса, как в дверях уже появились два дюжих молодца. Они несли Горлума. Один держал его за руки, а другой — за ноги.
— Прах покойного, — комментировал Остагрон, — был вынесен на руках родными и близкими…
Подмастерья начали неторопливо раскачивать тело глупого сына Гендальфа. Горлум безмятежно взирал на небо.
— После непродолжительной гражданской панихиды, — продолжал старший брат. И этот момент, придав телу достаточное ускорение, подручные Наркисса выбросили его на улицу, — тело было предано земле.