— Тогда проводи меня до дверей Большого дома, — проговорила Со Хи.
— Пора уже… — Женщина вывела девочек из помещения, подгоняя их точно цыплят. Те двинулись неохотно.
Маленькая дочка хозяина подняла на Бон Сун глаза, полные страха.
* * *
Двор у входа в покои чхампана заливали яркие лучи солнца. Рядом с каменной оградой росли деревца, — карликовая слива, магнолия с мягкими серыми ветвями, гранат и гардения — они выглядели томными, будто изнеженными весенним солнцем, но теперь, когда природный круговорот притормозил на осени, листьев на них почти не осталось. А банановые деревья с аккуратно подрезанными кронами, были желтые и увядшие.
Дети, волнуясь, сжали в кулачки запотевшие ручки, смотрели в нерешительности друг на дружку, затем они осмелились приблизиться к дверям, за которыми вел свою обыденную жизнь господин Чхве Чи Су.
Бон Сун откашлялась и произнесла фразу, будто заранее заучивала:
— Господин! Ваша дочь пришла засвидетельствовать вам свое почтение!
Из комнаты донесся надсадный кашель, затем он прекратился и мрачный голос разрешил: «Входи!»
Со Хи разулась на каменном порожке и ступила на деревянный пол террасы. Лицо девочки было бледным. Она последовала дальше, дверь услужливо открыла Бон Сун. Мужчина сидел в помещении за письменным столом, неподалеку на циновке виднелась наполовину свернутая постель. И повсюду, — на шкатулке с письменными принадлежностями: тушечнице, свитке, лежала тонкая матовая пыль. Пыль покрывала и селадоновую курильницу, и книги, нагроможденные на бюро.
— На дворе прохладно? — спросил Чхве Чи Су, пристально взглянув на дочь прищуром раскосых глаз. Девочка поправила подол широкой юбки, вежливо поклонилась, и, словно не слыша вопроса, произнесла:
— Я пришла справиться, как Ваше здоровье?
— Терпимо. Тебе, Со Хи, следует хорошо питаться… не простывай, — голос отца теперь выглядел металлическим. Он, казалось, знал, что внушает дочери страх, его холодные глаза сверлили ее. Со Хи не отводила взгляда, опасаясь, что в противном случае может разразиться гром, она даже слегка улыбнулась, качнув головкой. В ответ Чхве Чи Су тоже улыбнулся, отчего у девочки всё внутри похолодело. Янбан перевернул страницу книги, лежащей на столе. Чхве обладал широкой костью, но его тело было истощено болезнью: худая рука сжимала закладку, взгляд усталых глаз блуждал по тексту. Вся его согбенная фигура напоминала дерево магнолии, иссохшее из-за отсутствия влаги. Однако, он вызывал не жалость и сострадание, а чувство непреодолимого страха. А потухшие холодные глаза не могли разжалобить окружающих.
