— А ни на чем! — закричали мы.
— А что вы знаете?
— Да мы и сами не знаем, что знаем! — крикнул Пашка, и все мы засмеялись. А учительница покачала головой.
— Ну что же, начнем программу заново. Открой-ка, Паша, «Родную речь» и почитай.
Пашка опять нахмурился. Читать он начал каким-то очень робким и унылым голосом. Он весь вспотел от напряжения и, казалось, вот-вот расплачется. Смешливая Любочка Матюшина хихикнула, а учительница сделала очень строгое лицо.
— Ты хочешь лучше прочитать? — спросила она. — Ну что ж, попробуй.
Но и Любочка спотыкалась на каждом слове. Мы всем классом пытались помогать, но только еще больше путали.
— Придется всем хорошенько дома повторить, — сказала учительница.
Задачу тоже не решил никто, хотя мы все чувствовали, что она нетрудная. И чтобы уже больше не краснеть перед учительницей, все хором закричали:
— Мы не понимам!
— Как же это так «не понимам»? — рассмеялась она. — Да тут и понимать-то нечего.
— Вам, может, и нечего, а мы все одно — не понимам! — шмыгая носами, упрямо твердили мы.
— Тогда давайте попытаемся все вместе составить задачку про Ленинград.
Не помню точно, в чем был смысл этой задачи, но знаю, что в ней сравнивалась высота Петропавловской крепости и Адмиралтейской иглы. Почти все мы верно решили эту задачу.
— Вот видите, вы же совсем неплохо соображаете, надо только захотеть, — повеселела учительница.
— Про Ленинград — это не то что в задачнике, — оживились мы. — Тут же вон как интересно!
От шпилей мы перешли к колоннам, от колонн — к памятникам, от памятников — к мостам, от мостов — к каналам, рекам и островам. И хотя задачи с каждым разом усложнялись, мы решали их все увереннее, и это было очень интересно.
Но еще интереснее были уроки истории. Чуть только она войдет, а мы уже тянем руки и дружно просим:
— Расскажите нам про Петра Великого.
Наверное, все это было не по программе, но, начав о Петре Первом, она не могла не вспомнить стихов Пушкина:
Люблю тебя, Петра творенье…
И уже по одному тому, как выпрямлялась вся ее худенькая фигура, как произносила она каждую строку, как блестели глаза, нам было ясно, что она любит свой город до боли, до тоски, что она все время там. Мы слушали и тоже были «там».
Незаметно и как-то неожиданно темнело. Учительница умолкала, а мы все не расходились. Нам еще хотелось послушать про удивительный, сказочно красивый город Ленинград. И она рассказывала. Рассказывала обо всем, что знала. А знала она, казалось, все.
