— Почему во вторник, а не в понедельник?
— Потому в дорогу отъезжать надо либо во вторник, либо в субботу: такой у нас обычай. Договорились?
— Договорились.
— В каком часу запрягать?
— Часа в три.
Семен Матвеевич надел перстень на палец с потрескавшейся темной кожей.
— Ну, друг, бесстыжего гостя и пивом не выгонишь. Спокойной ночи! Смотри, не поддавайся на пчелкин медок: у нее жальце в запасе.
В классе раздавался только один голос Проси: она командовала парнями, которых принудила расставлять на прежние места парты. Скоро все затихло, а через минуту в прихожей послышались торопливые шаги Проси и ее веселый голос: «Спокойной ночи, учитель!» Хлопнули двери, и все затихло. Школа опустела.
На улице, удаляясь, зазвучала веселая песня:
Я не столько нагуляла,
Сколько начудесила —
Троим голову вскружила,
Семерым повесила.
Северьянов оглядел уныло свою каморку и с горечью и насмешкой подумал о себе: «Круглый ты бобыль и сверху и снизу. Тебя не только опутать, а стреножить ничего не стоит». Вздохнул и добавил вслух:
— Живешь — не с кем покалякать, помрешь — некому будет о тебе поплакать.
В мрачном коридоре земской управы на длинной скамейке у стены, против зала заседаний, сидели Гаевская, Даша и поповичи Нил и Володя.
— Вот черти лохматые, — выругалась Даша, сверкая светло-голубыми глазами, — второй день заседают, на учителей навалили гору дел: третий раз списки избирателей составляем, а окаянную учредилку опять отложили и жалованье учителям не прибавляют.
— На войну, Дарья Кирилловна, денежки копят, — заметил Нил, улыбаясь и посматривая на Гаевскую.
Гаевская проговорила в раздумье:
— Зачем он просил слова? Ведь знает же, что большевику они не дадут говорить.
— Северьянов с Орловым — два лаптя пара, — вставил Нил, — оба власть любят и на виду быть.
— Ну уж и сравнили! — кокетливо, притворяясь сердитой, глянула на Нила Гаевская. — Северьянов говорит и действует, не помня себя, а Орлов ни на минуту не забывает о собственной персоне.
— Вы правы, Сима, — поддержал Гаевскую Володя, обычно мало принимавший участия в разговорах, — я согласен с вами: Северьянов способен на сильные движения души, а Орлов — потомок Чичикова, выросший из лаптя. Вообще, все эсеры страшные подхалимы и идолопоклонники. Во что они превратили свою Брешко-Брешковскую? Как на богородицу молятся…
— Ого, Володя, — воскликнул Нил, — какой у тебя прогресс! А собирался вступить в эсеровскую организацию.
— Места своего в вашей организации я не вижу.
