— Бе-е-е-дная… — заунывно шарманю я, но тут же захлебываюсь от басовито-грозного:
— Чегой-то она бедная? — голос исходит из существа в стеганых штанах, но все же, по некоторым остаточным признакам, женского пола. Под правым глазом — синяк недельной выдержки. — Сыта, — продолжает существо, — как тебе дай Бог. Домой приходим — купаем. Не где попало — на диване спит. Мало, что на помойке… Кнопа — собака хозяйская, домашняя…
— Так дрожит ведь! — не унимаюсь я.
— Кто сейчас не дрожит? — философски умозаключает осерчавшая хозяйка.
«Лунной» походкой сомнамбулы проплывает мимо какой-то доходяга. Даже чисто символическая тяжесть двух прихваченных за горлышки бутылок кажется для него чрезмерной…
— Стоило ли тащиться сюда ради этого? — дивлюсь я.
— А, может, именно их ему на «дурик» и не хватает, — резонно предполагает мой спутник.
Да к такому и подойти страшно — от дуновения голоса, того и гляди, рассыплется…
Зато Коля оказывается настолько словоохотлив, что успевает за считанные минуты поведать нам всю свою судьбу горемычную… Ему еще и года не было, как их с матерью отец бросил. Рос как подорожник. Всего досталось. Где только не носило, чего только не испробовал за свои сорок три года. Профессия? Да целый букет: и столяр тебе, и плотник, и стекольщик. Последнее время на шахте парился, в Тырныаузе…
— Получаю, наконец, зарплату — целых 123 тысячи, — продолжает он, — лечу домой: «Ну все, Лидка, гулять будем!» А подруга у меня — зверь-баба, атомная смесь кабардинской и дигорской кровей, как начнет квасить — всех святых выноси! Даже зэчила два раза — по 206-ой, за мордобой… Но трезвая она — ангел. Как никак 14 лет вместе прожили, хоть и старше она меня на 10 лет. Да и специалист классный — повар 6- го разряда. Вот только кухонный жар выносить ей невтерпеж: сразу задыхаться начинает, порок сердца у нее…
— С пороком — и квасить? — встреваю я в поток сознания.
— Да, знаешь, у нее ведь как: нету и не надо. А стоит понюхать… А кто во всем виноват? Коля и виноват. Кенты приходят… «Лид, примешь стольник?» И понеслась душа в рай! Да так, что удержу никакого на нее нет. Вот и тогда. Загудели мы с ней, да по пьяни и побазарили. «Все, мать, давай!» — вызверился я. Забрал последние деньги — и сюда, к братану. Только никак не думал, что мне хоронить его придется — как раз перед Новым годом машина сбила. Вот так здесь и осел: денег на обратную дорогу нет, мать к себе не пускает и у отца, говорит, не вздумай появляться, фамилию не позорь. Как там Лидка моя? Написать-то я ей написал, да только куда мне ответишь — сюда, что ли… До востребования? Так это ж в город ехать надо! А мне не в жилу — «мусора», как пить дать, прицепятся. А связываться с ними кому охота…
