Эта «религия добра»
>19
свидетельствовала о гуманистическом мировоззрении Гвиччардини, но также и о
некоторой утопичности его благородных стремлений. Гвиччардини-философ хотел
верить в эту мечту, Гвиччардини-политик с горечью констатировал, что «слишком
сильна власть этого слова — бог — над умами глупцов», поэтому «не боритесь
никогда с религией и вообще с вещами, зависящими, как, по-видимому,
представляется, от бога»
(Noncombatettemaiconreligione, neconiecosecheparechedependanodaDio, percheguestoobiettohatroppoforzanellamentedeglisciochi)>2" Оптимистические мечты и пессимистические
выводы говорили об ограниченности гуманистических теорий добра и зла. Не
случайно Макьявелли говорил о Гвиччардини: «Какое счастье было бы для Италии,
если бы этот человек мог сделать все, что он хотел».
>21 Макьявелли
тоже понимал беспочвенность религиозных догм, лишил бога ореола божественности
и всесилия, низвел его до орудия устрашения, необходимого для укрепления
политической власти республики или монархии. Гвиччардини подходил к вопросам
религии в значительной степени с точки зрения гуманистической морали.
Макьявелли, будучи также гуманистом, сделал шаг вперед и освободил от морали не
только подход к религии, '22 т^ „„---.-
но и «теоретическое рассмотрение политики».>Ti Бездумные моралисты именовали это
цинизмом, Маркс и Энгельс считали это реалистическим, научным подходом к
изучению политики.>23 Макьявелли первым сделал этот шаг, пояснив, что
религия — это форма идеологии и что ее ослабление или потеря эффективности
требуют ее замены, создания ее новых форм.>24 Такова перспектива,
таков путь к золотой эпохе разума. Такое открытие достойно титана Возрождения,
стоявшего на пороге философии нового времени. Таким титаном и был Никколо
Макьявелли.
==94
Гвиччардини мечтал о ликвидации папства —
этой «шайки злодеев», возмущавших его прежде всего своим лицемерием, алчностью,
изнеженностью, ничего общего не имеющих с проповедуемой ими официальной
христианской моралью, однако в этой справедливой оценке не было самого
существенного — оценки политического вреда от этого института, преграждавшего
путь к объединению Италии и даже заинтересованного в ее раздроблении и
ослаблении.
Признавая религию в качестве инструмента, необходимого
для укрепления государства, Макьявелли рассматривал папство как виновника
ослабления и раздробленности страны: «Церковь — причина нашего краха», «именно
церковь держала и держит нашу страну разобщенной»
