Николай осматривал новую партию товара на складе, когда услышал истошные вопли. Громче всех, срываясь на визг, раздавался голос Пракаша. Вышел во двор и в центре уже собравшейся толпы увидел своего управляющего, который держал за шиворот одного из сторожей. Рядом ножками вверх лежал конторский стул.
— В чем дело? — спросил по-хозяйски грозно сдвинув брови.
— Этот сын пяти отцов хочет меня убить! — Пракаш дергал щекой, дрожащей рукой указал на стул.
— Ударил тебя стулом?
— Вот, вот этим! Злым колдовством!
Еще ничего не понимая, Николай шагнул, наклонился над стулом. Во дворе наступила тишина. К обратной стороне сидения был прикреплен маленький мешочек из пестрой змеиной кожи. Сорвал его и высыпал на ладонь содержимое — какие-то семена и перышки, мелкие, то ли рыбьи, то ли лягушачьи, косточки. Стоявшие рядом тоже увидели, подались в стороны.
— Это что такое?
— В прошлый понедельник этот язычник напился шимияны[10]и притащился на работу. Я его оштрафовал, так он в отместку обратился к колдуну, раздобыл у него заговоренное снадобье и прилепил под сидение моего стула. Решил навести на меня порчу, а ведь мог бы и совсем убить! За такие дела судят. Надо немедленно послать за полицией!
Николай покачал головой. Представил хитрую остроносую рожу местного констебля, его бегающие глазки. Зная его корыстный нрав и пристрастие к карточной игре, люди старались с ним дела не иметь. Белые откровенно презирали, черные ненавидели. За крохотные усики щеточкой прозвали «губернаторской соплей».
— Обойдемся без полиции. А этого пьяницу немедленно уволить!
Сторож зло оскалился, что-то негромко пробормотал. Пракаша всего передернуло, в толпе кто-то ахнул.
— Что он сказал?
— Он… он г-г-говорит… Не м-м-могу повторить.
— Твоя рука — нет! Он умирать. Ты умирать! — произнес сторож на ломаном английском. Ухмыльнувшись, гордо посмотрел по сторонам.
Николай понял. Такое оставлять без ответа нельзя. Проявишь слабость, так потом житья не будет.
— Вздумал мне угрожать! Сам умирай! — размахнулся и швырнул в посеревшее от ужаса лицо сторожа содержимое мешочка. — Пошел вон!
Повторять не прошлось.
Когда рассказал Тому о случившемся, тот отнесся к делу со всей серьезностью.
— Большинство черных действительно верят в колдовство. Поэтому амулеты носят, на коже всякие узоры выкалывают, имена меняют. То, что у вас случилось, не шутка. Мне Пракаш уже сказал, что сторож этот на другой день скончался.
— Не может быть. Я же его и пальцем не тронул.
