— Ну сам посуди. — прервал я священночиновника. — Я на престоле всего-то второй день, в Аарте двадцать лет не был. Кого мне на твое место поставить? Первого встречного прикажешь? Тут ведь покумекать надобно, обмозговать все. Давай-ка, помучайся покуда на должности еще немножечко, а я поищу подходящего человека.
— Но ведь затем ты дозволишь мне удалиться в монастырь, государь?, — с надеждой в голосе вопросил Валараш.
— Нет. — я усмехнулся. — Но прикажу основать новый. Не особо строгого устава, зато на закских землях.
— Ваше величество, но ведь степняки его мигом разорят. — укоризненно произнес мой собеседник.
— А я с тобой не только монахов пошлю, но и солдат. А еще — поселенцев. Будете с братией их окормлять, ну и аборигенам свет истинной веры нести… если из них кто уцелеет. Тут, правда, дело такое… В общем, придется тебе процессом заселения Большой Степи поруководить, мне кажется.
— Но государь!, — возмутился Валараш. — Не оттого ли я попросил освободить меня от должности, что мирская власть мне противна?
— У тебя есть опыт управления монастырем, у тебя есть опыт управления провинцией, и ты, я знаю, заботишься о ближних своих. — да, знаю. Зулик во время путешествия мне краткие характеристики на всех высших чиновников и крупных землевладельцев выдавал. — Кого я лучше найду для такого дела? Так что не капризничай, это ненадолго. Годик, много если два. А как все устроишь и организуешь, так можешь хоть обет затворничества давать. Касаемо же нынешних твоих подчиненных, ты же, наверняка, знаешь за кем какие водятся прегрешения. Составь списочек, на досуге поглядим с тобой, да решим, кому какая епитимья положена.
— Они, увы мне, не священники. — вздохнул преподобный.
— Зато царь у них — монах. — отрезал я.
В дверь кабинета постучали, а затем, не дожидаясь моего августейшего дозволения, на пороге появился Тумил.
— Ваше величество, князь Зулик Тимарианский прибыл, и с ним еще один князь, только я его не знаю. Не владетельный. — доложился он.
— Пусть заходят. — вздохнул я, и повернулся к Валарашу. — Ну все, преподобный, иди с Солнцем. Я, может, тоже не шибко счастлив из-за того, что вынужден был обитель покинуть, но ношу свою несу, и тебе, значит, жаловаться грех.
Все же успокаивать истерящих жрецов — это не совсем то занятие, о котором я с детства мечтал.
Повторять намек Валараш меня не заставил, хотя счастьем его лицо что-то тоже не лучилось: встал, поклонился, да и ушел. На пороге раскланялся с входящими в кабинет князьями.
