), сколько собратьям по жреческому сословию.
С одной стороны примас на это-то и рассчитывал, а с другой Валараш принципиально не различал противников и сторонников Йожадату, обличая всех, кто под руку попадется. Не сказать чтобы он был фанатиком, вовсе нет, но к священству и обетам относился очень, ну очень серьезно. Мирянам же, напротив, склонен был мелкие прегрешения прощать (но только мелкие!), как созданиям духовно недоразвитым и нуждающимся в пастырском участии.
Стоит ли упоминать, что уже через месяц новоявленный настоятель насмерть рассорился с большей частью столичного клира? Думаю, неуживчивого попа тихонько бы шлепнули, но тут случился скандал с проворовавшимся наместником Ежиного удела — тот настолько потерял берега, что даже пребывающий в черной меланхолии после гибели сына Каген рассвирепел.
Надо же было такому приключиться, что Йожадату оказался как раз подле государя, задавшего горестный, но тем не менее риторический вопрос: "Где, ну где мне взять чиновников, которые не будут воровать?"
И брякнул в ответ: "Ну разве что Валараша наместником назначить".
А Лисапетову братцу идея возьми, да понравься. Мнение самого преподобного, конечно, спрашивать никто не стал.
— Не могу я больше, ваше величество. — жаловался мне жрец-наместник. — Усовестить всех воров и лентяев я не в состоянии, а казни предать — сердце не дозволяет.
— Ну, скажешь тоже, казни… Если каждого кто ворует сразу казнить, этак совсем без подручных остаться можно. Просто надобно держать в узде, дабы не наглели.
— Да я и старался, но… Сил уже не осталось! Дозволь в монастырь возвратиться, а?
Ну пипец как замечательно придумал. Это же мне не просто отказаться от единственного принципиально не ворующего наместника надо — переживем такую потерю. Но ведь слухи пойдут, что первым делом как уселся на трон, так тут же выпнул святого старца с хлебной должности на мороз.
Перспективка офигенная! Можно подумать у меня без того недоброжелателей мало.
Да, они себя еще никак не проявили, но и я, вообще-то, еще даже суток не процарствовал.
А если кто причитания и всхлипывания Валараша сквозь закрытую дверь слышал, приплетут, небось, что царь его еще и бил, когда с местничества сгонял.
— Вот что, яхонтовый мой…, — я тяжело вздохнул. — Неволить я тебя, конечно же, не стану, и отставку, коли так уж ты ее жаждешь, дам. Только давай не сегодня, а?
— Я, государь, не совсем улавливаю…
— Ну сам посуди. — прервал я священночиновника. — Я на престоле всего-то второй день, в Аарте двадцать лет не был. Кого мне на твое место поставить? Первого встречного прикажешь? Тут ведь покумекать надобно, обмозговать все. Давай-ка, помучайся покуда на должности еще немножечко, а я поищу подходящего человека.
