Фигура в белом остановилась в середине зала и повернулась к стулу, на котором сидел Конан Дойл.
— Меня послал сюда Флетчер. — тихо сказала она. — Он просит у вас прощения за то, что вы пережили по его вине. В легенде о собаке, которую он вам рассказал, не было ничего секретного. Свою повесть вы написали сами. Он просто позавидовал вашей известности.
— Минуту! — встал на ноги солидный джентльмен в сером костюме. — Я Роджер Люис Стилет, журналист «Дейли газет». У меня к вам вопрос. Вы — призрак дочери пирата Кэти Кинг?
— Да, это я. — прошелестела девушка, разворачиваясь к журналисту.
— Как вы докажете, что вы не Флоренс Кук, юная девица, проживающая в доме сэра Крукса?
— Флоренс — мой проводник в мир живых. — спокойно отвечала девушка. — Вы лично связали ее недавно в комнате наверху.
— Но она могла развязаться.
— Нет. Она спит. — возразил призрак. — Вы причинили ей боль, слишком туго завязав веревку. Но сейчас она не чувствует боли. Синяки на ее тонких руках появятся завтра.
На секунду журналист смешался, но тут же заговорил вновь:
— В любом случае, даже если вы настоящая Кэти Кинг. Почему мы должны вам доверять? Откуда мне знать, что вы передаете послание Флетчера, а не то, что вас попросил сей джентльмен? — и, повернувшись в сторону Дойла, он склонился в издевательском поклоне.
— Вы мне не верите? Но мертвые не прощают насмешки. — с ледяным, каким-то пугающим спокойствием произнесла Кэти. — Я сумею вызвать ваше доверие. В течение месяца вы тяжело заболеете, и через пару дней тяжкой агонии попадете сюда, ко мне.
Собравшиеся в зале дружно ахнули. Журналист побледнел так, что это стало заметно даже в слабых отблесках огня. Призрак отвернулся от него и поплыл было к двери, но был остановлен выкриком:
— Кэти, стойте! Ну остановитесь же, плиз! Я погорячился, и хочу извиниться!
Кэти медленно повернулась к журналисту:
— Я вас слушаю!
— Ну вот… я извиняюсь.
— Этого мало, чтобы загладить вину. — Кэти почти шептала, но эхо от ее слов странным образом разносилось по зале. — Вы должны делом доказать, что отреклись от неверия.
— Ка-каким делом? — прошептал журналист.
— Вы напечатали гнусный пасквиль, оскорбивший честь мертвого. Вы должны публично извиниться перед ним.
— Да, конечно… — заторопился журналист. — Я напишу, что на сеансе я узнал от медиума, как обстояло дело.
— Сделайте это. — призрак снова направился к дверях, и снова его остановили:
— Но я… не заболею?
— Я ничего не могу вам обещать. — не останавливаясь, прошелестел призрак. — Я вас прощаю, а остальное зависит не от меня.
