Цивилизационная парадигма — рассмотрение мира, где мы живем, как одного из миров, выстраивавшихся разными Основными Человечествами, — не должна быть отождествляема ни с доктриной "столкновения цивилизаций" a la вульгарный Хантингтон 1990-х, ни с культурологическим стебом о "диалоге цивилизаций" и их "симфонии". Конечно же, эта парадигма должна включать особый род культурологии, связанный прежде всего с анализом множеств псевдоморфозных явлений "объединенного мира", которые внутренне воплощают напряжение между западными формами и инородными смыслами и функциями, соотносимыми с памятью чужих сакральных вертикалей (замечательный пример такого анализа — статья Межуева о судьбах русского рока). Но в то же время она обязана выступать как программа исследований политологических, военных, миро-экономических и т. д., многие из которых так или иначе соприкасаются с проблематикой Революции[1].
Я слишком во многом солидарен с работой Межуева, чтобы сколько-нибудь болезненно воспринимать наши разногласия, в частности его упреки в адрес моего "шпенглерианства". Конечно же, я восхищаюсь Шпенглером как разработчиком замечательных сюжетных партитур, приложимых к ритмам разных цивилизационных сообществ, — в том числе, оказывается, и к России, что я пытаюсь продемонстрировать последние десять лет, вопреки предрассудкам самого Шпенглера. Не менее велик он в моих глазах и своим открытием того положения дел, что "высокие культуры" способны (какое-то время и в определенных аспектах) реализовать свой индивидуальный ритм, будучи включены внутрь политических, экономических и информационных империй, созидаемых иными "высокими культурами". Этот вывод Шпенглера дает ключ к осмыслению "двоеритмия", характеризующего ряд человечеств, вовлеченных в "объединенный мир". И как не чтить мне человека, завершившего второй том "Заката Европы" предсказанием о том, что эпохальное состязание между деньгами и машиной, завершившись победою денег, освободит место для последней великой войны в истории Евро-Атлантики — "войны между деньгами и кровью"?
Повторяю, я высоко ценю мысль Межуева о возникновении цивилизации из решимости группы людей стать цивилизацией, Основным Человечеством. Но, право же, это отважное "рождение из решимости" не противоречит не только тойнбианскому мифу Первородного Вызова, но и шпенглеровскому постулату завязи "высокой культуры" в переживании "мирового страха". Напомню, что, во всяком случае, "младенческие крики" западной и российской цивилизаций замечательно предшествуют приближению эсхатологических дат — соответственно тысячелетию от Рождества Христова и седьмому тысячелетию (в 1492 г.) от сотворения мира.
