Нас вечно заботит какая-то ерунда, вроде того, останутся ли в формальном подданстве у страны, не ищущей ничего сверх завалящего выживания, Чечня и Дагестан. Тогда как думать надо об ином: о сохранении целостности нашей платформы, о повышении нашего авторитета на всем Великом Лимитрофе, о смещении хозяйственного центра на восток не в порядке колонизационного аврала, но в перспективе фундаментального изменения геополитического имиджа России. Не то страшно, что какие-то ребята в Поволжье грезят о "тюркской Евразии" — страшно, когда Дальний Восток и Урало-Сибирь теряют связи с Евророссией. Страшно, когда обширнейшая часть выпавшей из европейской геополитики страны наводняется европейским импортом, а Дальний Восток, отсекаемый от "метрополии" тарифами, превращается в китайскую товарную провинцию. Страшно читать о безработице в восточных регионах, то есть об избыточности (!) населения в краях, где его не хватает для смягчения внешнего прессинга и куда по нормальной демографической логике следовало бы всеми мыслимыми льготами канализировать беженцев, стекающихся в Россию.
В.М.Межуев, доктор философских наук. Институт философии РАН
В интересном выступлении В.Л.Цымбурского для меня так и осталось неясным, что такое Россия. За долгую и не худшую часть своей истории она действительно постоянно расширялась в сторону и Запада, и Востока, и Юга. Теперь ей предлагают отступить назад, "ужаться" до какого-то изначального состояния, "сбросить" все территории, населенные народами, испытывающими влияние чужих цивилизаций или еще цивилизованно не определившимися. Ну и где та последняя граница, за которой уже настоящая, подлинная Россия? Куда еще надо отступить, чтобы оказаться, наконец, на своей территории? Почему Чечня — это Россия, а Крым — не Россия? По какому критерию татары, башкиры, народы Северного Кавказа и Сибири — это россияне? А украинцы, белорусы, казахи вместе с проживающими с ними на одной земле русскими — суверенные нации? Сжатие, как и расширение, раз начавшись, не имеют географических пределов. И с "островом", Россия, подобно граду Китежу, может легко уйти на дно.
Государственные границы определяются все-таки не географией, а историей. И у России как государства нет естественных, природой положенных пределов. Государства складываются отнюдь не по границам первоначального расселения народов. Иначе, как объяснить, например, образование США? Любая территория, занимается государством, может быть оспорена его соседями недругами, если у того нет желания и сил ее защищать. Уход России с Запада на Восток и с Юга на Север не решит вопроса о том, где расположена та обетованная земля, которая только и может называться Россией. Трудно понять, почему Россия в границах Московской Руси — истинная Россия, а в границах Петербургской России или СССР — ошибочное и незаконное образование. Геополитический кризис в любом случае есть следствие кризиса исторического. Распаду единого пространства предшествует разрыв во времени, потеря связи с собственным прошлым, обрыв исторической преемственности. "Распалась связь времен". В нашей традиции это называлось смутой, чреватой предельной политической нестабильностью государства, чему, как известно, соответствовал и особый тип правления — самозванство.
