Когда танец кончился, Жорж отвел на место Жанну, на лице которой ясно изображалась радость. Герцогиня не могла скрыть своей досады, досады странной, которую она объяснила бы с трудом. Жанна с инстинктом, которым обладают женщины, даже самые невинные, угадала неприязненное расположение к себе своей покровительницы. Тогда она стала держать себя в оборонительном положении. Герцогиня, чувствуя сделанную ею ошибку, старалась самой любезной лестью преодолеть недоверие Жанны, которую она хотела расспросить.
– Искренне поздравляю вас, милое дитя! – сказала она молодой женщине. – Вы восхитительны. Впрочем, – прибавила она, – надо сознаться, что у вас был прекрасный кавалер.
Жанна покраснела. К счастью, заиграл оркестр и избавил ее от необходимости отвечать. Герцогиня извинилась перед кавалером, пришедшим за нею, под предлогом усталости. Ей хотелось остаться одной с Жанной. Она наверняка узнает тайну молодой девушки, если только тайна была. Жорж, видя, что у Жанны нет кавалера – молодая девушка в первый раз приехала на бал, так что никто ее не знал, – опять пришел пригласить ее. Жанна, счастливая, что может находиться с тем, кого ее сердце тайно призывало, с радостью согласилась, не заботясь о том, прилично ли танцевать два раза с одним кавалером. Влюбленные не видят ничего, что происходит вокруг них. Однако поведение обоих молодых людей вызвало улыбки и возбудило большую зависть. Молодая и хорошенькая женщина, имеющая сверх того тридцать миллионов, не имеет недостатка в обожателях, а всякий обожатель ревнив и всякий ревнивец злоязычен.
– Какая хорошенькая парочка! – сказал один бескорыстный зритель.
– Вышел бы великолепный брак! – подхватил другой.
– Гм! – заметил третий. – У девочки очень хорошее приданое.
– Вот почему, – продолжал первый, – кавалер де Каза-Веккиа завладел этой очаровательной особой… и не менее очаровательным приданым.
– Какой опытный волокита!
– И какую победу одержал он за такое короткое время!
Герцогиня слышала все эти толки и огорчалась.
Почему? Она сама не знала. Она ведь была замужем и занимала положение настолько выше положения кавалера, что ничего не могла ждать от него. До сих пор ее поведение было выше всяких подозрений и, конечно, в пользу незаконнорожденного кавалера де Каза-Веккиа она не захотела бы изменить образ жизни, начертанной для себя. На что же она надеялась? Чего желала? Чего боялась? Она сама не сумела бы ответить.
С другой стороны, барон де Гильбоа также заметил особенное внимание, которое Жорж оказывал его племяннице.
