Жорж и Фоконьяк не могли отказаться от такого счастья. Они остались несколько позади герцогини и ждали молодых девушек, которые шли по зале.
Глаза всех обратились на них. Все любовались этими двумя прелестными девушками, которые составляли между собой такой гармонический контраст. Обе были в белых платьях. Жанна, с васильками в белокурых волосах, таких же золотистых как у Цереры, с букетами маргариток, приподнимавшими с боку ее платье, была истинным олицетворением дочерей Эрина, жриц Нанны; Мария, с пунцовым маком в своих великолепных черных волосах и с южным цветом лица, напоминала весталок бога Молоха. Одна обещала любовь со всеми ее восторгами, другая – страсть со всем ее пылким упоением. Никогда закон противоположностей не выказывался резче. Герцогиня сказала правду: они были обе красавицы. Глаза всех с восторгом устремились на них, и самый лестный говор встретил их. Краснея, подошли они поклониться герцогине де Бланжини, которая посадила их возле себя и старалась разогнать волнение, весьма естественно возбужденное в них первым вступлением в свет. Когда они несколько оправились, она представила им маркиза и кавалера.
– Два неразлучных друга, – сказала герцогиня, – одному из них я просто обязана жизнью.
Смущенные девушки ничего не ответили. Жанна от взгляда Жоржа покраснела. Герцогиня была поражена ее волнением и в то же время приметила электрическое потрясение, как будто почувствованное Жоржем. Герцогиня спрашивала себя, не понапрасну ли она представила их друг другу. Эта хорошенькая молодая девушка и этот красивый молодой человек были уже знакомы… Они понимали друг друга… Она почувствовала досаду, которую, несмотря на свое умение скрывать, что происходит в ее душе, она не сумела скрыть совершенно.
Маркиз де Фоконьяк первым приметил, что происходит, и подоспел на помощь. В эту минуту раздались первые звуки танца, бывшего тогда в моде, – нечто среднее между вальсом и кадрилью. Благородный маркиз чуть не до земли поклонился Марии де Гран-Пре:
– Могу я иметь честь быть вашим первым кавалером на вашем первом бале при дворе его величества императора и короля?
Хорошенькая брюнетка подала свою руку в знак согласия. Жанна отвечала так же благоприятно Жоржу, который, со своей стороны, ангажировал ее; но, очевидно, глаза ее спрашивали позволения у герцогини, которая дала его легким движением головы. Впрочем, маршал Лефевр пришел напомнить герцогине обещанную ему честь открыть с ним бал, так как император и императрица должны быть позже. Во время танцев герцогиня не пропустила ни малейшего движения Жоржа и Жанны. Если она имела какое-нибудь сомнение относительно их знакомства, то это сомнение теперь прекратилось. Очевидно, они знали друг друга. Очевидно, они продолжали разговор, начатый прежде в другом месте.
