Когда хижина была готова, молодые часами бродили по горам и живописным лесочкам, болтая и смеясь, любовались причудливыми цветочными узорами и вздрагивали от всполоха радужных крыльев. Изредка встречались венериане, но те не обращали на чужаков ни малейшего внимания. Приятной находкой стало окруженное папоротником озерцо у подножия пенящегося водопада, куда Соня и Гордон повадились ходить купаться. Кожа девушки покрылась золотистым загаром, при взгляде на нее у Гордона захватывало дух. Случалось, шел дождь, но в нем теперь нужды не было. К невидимой цепи, что связала землян, прибавилась другая, в десятки раз прочнее.
Впрочем, первая тоже никуда не делась, а время отлета стремительно приближалось. Молодожены искали повод убедить оба правительства не возвращать их на Землю — и слава богу (хотя бог тут совершенно ни при чем), в последний момент повод нашелся. Точнее, нашла его Соня. Как-то утром перед плановой проверкой двигателя, она смущенно подняла глаза от сколоченного Гордоном столика и пробормотала:
— Я беременна.
В Москве новость произвела эффект разорвавшейся бомбы и, просочившись сквозь трещину в броне Кремля, вызвала цепную реакцию во всем Советском Союзе. Тогда советскому премьеру впервые открылась незыблемая истина: дети задевают слабую струнку в душе всякого, коммуниста ли, капиталиста — неважно.
Весной Венера сияла над Москвой, словно звезда Вифлеема. Премьер СССР с озадаченным видом стоял перед советом министров. Впрочем, озадачился не он один. Весь Совмин ломал голову, как быть с ребенком, наполовину коммунистом, наполовину капиталистом, которого заведомо боготворит целый свет. Ответа премьер не знал, зато понимал: люди есть люди, им можно внушить, что черный хлеб — белый, а тмин на самом деле икра, но если сказать, что ребенок, рожденный на планете любви у русской и американца — не предвестник мира, в жизни не поверят.
Поэтому в итоге премьер сделал то единственное, что мог сделать, — созвал саммит с участием президента США и премьер-министра Великобритании. Так Восток и Запад впервые достигли согласия. Конечно, угрозу войны это сразу не отменило, но основные предпосылки устранило. Покончив с распрями, главы государства озаботились постройкой сверхсовременного космического корабля «на троих», бросив на его создание лучшие силы. Пилотом единогласно назначили англичанина, акушеркой — русскую, а медсестрой — американку.
Поговаривали, будто советский премьер с американским коллегой задержались после саммита, придумывая имена. Верится, конечно, с трудом. Даже если слухи не врут, старались высшие чины зря - Гордон и Соня выбрали имя сами. Сейчас его не знает лишь полный невежда… и те, для кого пишется этот рассказ. Вот мы и добрались до упомянутой в самом начале заметки. Лирики в ней как в старом ботинке, но света больше, чем в пресловутой звезде над Москвой.
