У самого берега шлепнулись в воду один за другим два снаряда, взметнув столб воды и грязи. С этой минуты началось то, что сделало Шуру взрослой.
Из-за небольшого бугра на противоположном берегу вышли вражеские танки. Они ползли неторопливо, черные на фоне голубого неба, выбрасывая из своих хоботов-пушек вместе с облачками дыма снаряд за снарядом. Танкисты за толстой броней не утруждали себя точной наводкой по цели — она была слишком множественной и очевидной: обоз, сгрудившийся у переправы. Каждый снаряд неизменно находил свою жертву. Летели вверх обломки повозок и автомашин вместе со страшными кровавыми клочьями, бились, запутавшись в постромках, обезумевшие от ужаса лошади, кричали раненые. Все, что уцелело, беспорядочно бросилось к реке. На мосту немедленно образовалась пробка.
— Орудия! Развернуть все переправившиеся орудия! — прогремел могучий голос подполковника.
Еще несколько минут безнаказанно продвигались вперед танки, как неумолимые чудища, несущие только смерть и разрушение.
Это было так страшно, что Шура зажмурила глаза и закрыла лицо руками.
— Ого-онь! — услышала она перекрывший все голос.
И залп, нестройный, но могучий, потряс воздух.
— Ого-онь!
И снова залп, резкий и на этот раз дружный. Как будто бы выстрелило одно орудие необыкновенной силы.
Мортиры и гаубицы, маленькие противотанковые пушки и зенитные орудия, полевые орудия разных калибров, располагаясь недозволенно близко друг от друга, объединенные единой волей громкоголосого подполковника со стальными нервами, вели единственный в своем роде огневой бой с танками врага.
Немцы замешкались. Видимо, они не ожидали такого серьезного и организованного отпора.
Воспользовавшись передышкой, саперы закончили наводить вторую переправу. Но и она не выручила, и на ней образовалась такая же пробка.
Подполковник что-то кричал, стараясь голосом перекрыть грохот, потом безнадежно махнул рукой и что-то приказал лейтенанту, командовавшему тремя маленькими противотанковыми орудиями.
Лейтенант и солдаты из расчета выкатили на руках одну пушку к самому берегу.
Подполковник взбежал на мост.
— Всякого, кто будет мешать порядку, буду расстреливать я сам! — жестко прозвучал его голос, — Лейтенант! Бегом на тот берег. Головой отвечаете за порядок.
Не сама угроза, а сила убежденности в своей правоте и необходимости самых крутых мер, прозвучавшая в голосе подполковника, подействовала отрезвляюще. Поспешно, но уже в относительном порядке потянулся по двум мостам обоз. Разноголосый грохот артиллерии, не прекращающей ведение огня, вселил уверенность в благополучном исходе переправы.
