— Боюсь, как бы не было каких-нибудь неприятностей. Мы ведь с тобой несовершеннолетние. Фомин так и сказал командиру батальона: «Их (это тебя и меня) не имеем права допускать к присяге». А комбат как рассердится и говорит: «Мы их через два дня допустим спасать жизни людей. Раз пришли девушки добровольцами на фронт, пусть будут бойцами, как все».
Капитан Фомин долго рассматривал мой паспорт, что-то недовольно бормотал при этом, затем резко сунул его чуть ли не под нос комбату и ткнул в какую-то строчку пальцем:
— Вот смотрите, двадцать четвертого года, семнадцать лет. Я же говорил.
— Ну и что же, — равнодушно ответил комбат.
— Ах, ну и что же?!. Ладно. А ваш? — обернулся он к Катюше.
— У меня совсем нет паспорта, у меня только комсомольский билет. Мне совсем недавно шестнадцать исполнилось, нет еще паспорта. — В голосе Катюши одновременно прозвучали и отчаяние, и безнадежность, и мольба.
— Пожалуйте! — развел руками Фомин. — Это совсем никуда не годится.
— Нет, это именно и годится. — Комбат встал и подошел к Катюше. — Давайте комсомольский билет. Э, да у вас за последний месяц взносы не уплачены.
— В школе никого не было, а потом мы так неожиданно выехали, а потом ехали, ехали… — пролепетала Катюша, опустив голову.
— Выдайте девушкам текст присяги, — приказал командир батальона.
Фомин повиновался, пожав плечами: дескать, поступайте как знаете, а я с себя всякую ответственность снимаю.
— Читайте вслух, — сказал комбат. — Сначала вы, — он протянул мне листочек с текстом присяги.
На первой строчке запнулась: «Я, гражданин…» — но затем, как только прочитала первую фразу: «Я, гражданка Союза Советских Социалистических Республик…», голос окреп, перестали дрожать руки.
Слова присяги, суровые, мужественные и твердые, как алмаз, врезались в память и сердце:
— «…вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армий, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом…»
«…клянусь… до последнего дыхания быть преданной своему Народу, своей Советской Родине и Рабоче-Крестьянскому Правительству».
Потом читала Катюша, а я еще раз про себя повторяла: «Посвящаю жизнь народу, клянусь в верности долгу, клянусь не изменить в битве за Родину и свободу…»
Старалась четко произносить каждое слово, а перед глазами вставала не раз виденная в кино и в жизни Красная площадь. Тысячи глаз устремлены на Мавзолей Ленина. Тысячи сердец повторяют слова присяги, клятву верности своему народу, партии. Молодым бойцам салютуют пушки Кремля.
