— Это просто выпивка, Дилейни, — сказал он наконец.
Пока Фриман раздавал карты, Дедуля свирепо смотрел на Джонса. Остальные уже взяли карты и начали их изучать, но Дедуля по-прежнему с вызовом смотрел на приятеля.
Я не знала, что происходит, но мне хотелось положить этому конец.
— Дедуль? — позвала я.
Он вздрогнул, словно совсем позабыл о моем присутствии.
— Я хотела спросить… — начала я, не зная, чем закончить предложение. — Может… довезешь меня завтра до школы? Хочу поспать подольше.
— Конечно, Моряк, — ответил он.
Затем повернулся к столу, взял свои карты. Все молчали — никакой болтовни, никаких шуток.
— Ставлю пять, — сказал Дедуля.
Джонс сбросил карты.
Я вернулась в комнату с чашкой чая и постаралась выкинуть все из головы.
Мы несколько часов переписывались с Мейбл, но не планировали очередной побег из дома и даже не созванивались — живые беседы казались слишком яркими и опасными, потому мы просто без умолку строчили сообщения.
«О чем мы только думали?»
«Без понятия».
«Тебе понравилось?»
«Да».
«И мне».
Мы переписывались о песне, которая нам нравилась, о разных роликах с YouTube, о стихотворении, которое разбирали на уроке, и о том, что бы стали делать, наступи конец света. Мы переписывались о дядюшке Мейбл и его муже, которые жили в Нью-Мексико на участке размером в три акра, — о том, что переберемся туда, построим вигвам, выроем колодец, будем сами выращивать еду и наслаждаться последними денечками.
«Конец света звучит офигенно».
«Точно».
«Теперь мне даже хочется, чтоб он наступил. Дело плохо?»
«Все это можно устроить и без апокалипсиса».
«Справедливо».
«Значит, решили?»
«Да».
Мы попрощались только в два часа ночи. Я лежала с закрытыми глазами и улыбалась в подушку — хоть бы это чувство длилось вечно… Представляла наше будущее: розовые облака, палящее солнце, кактусы и вечность.
Позже я встала и пошла на кухню за водой. Набрала стакан, залпом его осушила и отправилась в ванную. Дверь в комнату Дедули была приоткрыта. Сквозь щель пробивался свет. Я тихонько скользнула мимо, но услышала шорох и обернулась. Дедуля сидел за столом, озаренным медной лампой, и яростно водил ручкой по бумаге. Я промолчала — но даже если бы я его окликнула, он бы не оглянулся. Хоть греми кастрюлями и сковородками…
Он пишет любовные письма — пыталась убедить себя я, хотя это не было похоже на любовь.
Дедуля исписал страницу, отложил ее в сторону и начал следующую. Склонившись над бумагой, он неистово водил по ней ручкой. Я ушла в ванную и закрыла за собой дверь.
