— У тебя может сложиться превратное представление, — продолжил он, — о нас с Голубкой. Но все не так, как ты думаешь.
У меня невольно вырвался смешок — от облегчения, но Дедуля понял его по-своему.
— Понимаю, сложно поверить, — сказал он. — Все это выглядит чересчур… романтично — особенно то, как я реагирую на ее письма. И эта история с платьем. Но иногда между людьми возникает глубокая связь. Со стороны такие отношения могут показаться нелепыми. Но они не про плотский интерес. А про душу. Про самую глубинную часть нашей личности.
Он выглядел таким встревоженным, что я уже чувствовала не облегчение, а озабоченность.
— Ладно, Дедуль, — сказала я. — Что бы там между вами ни было, я за тебя рада.
Он вытащил из кармана носовой платок и аккуратно его развернул. Потом протер лоб и верхнюю губу. Я впервые видела его столь обеспокоенным.
— Правда, — добавила я. — Не переживай, я ничего плохого про вас не подумаю. Просто хочу, чтобы ты был счастлив.
— Моряк, — ответил он. — Без нее я бы пропал.
Меня ему было недостаточно. Я не была для него ни спутницей, ни спасательным кругом. Это был для меня удар, но я проглотила боль и ответила:
— Уверена, ты для нее тоже очень важен.
Он все вглядывался в мое лицо. Мне казалось, будто он смотрит сквозь меня на что-то иное. Наконец он медленно кивнул.
— Это правда. Все куда серьезнее, — сказал он. — Мне нужна она, а ей нужен я. Ох как сильно я ей нужен.
Он, кажется, хотел сказать что-то еще, но в дверь позвонили: вот-вот должна была начаться карточная игра. Я встала и спустилась открыть ворота. Обычно я уходила с кухни, чтобы не мешать Дедуле и его приятелям, но в этот раз не могла избавиться от тревоги. Мне хотелось убедиться, что он пришел в себя, поэтому я неспешно вытерла посуду и расставила ее на сушилке, а они тем временем разлили напитки и принялись за игру. Потом я ненадолго ушла, но тревога не отпускала; тогда я вернулась и принялась заваривать себе чай.
Пока кипятилась вода, я заметила, как Джонс взял Дедулину бутылку и наполнил его стакан.
Дедуля взглянул на стакан, потом на Джонса.
— Это еще зачем?
— У тебя было пусто. — Джонс покосился на остальных товарищей: Фриман чересчур усердно тасовал карты, но Бо многозначительно посмотрел ему в глаза.
— Не надо меня торопить, — сказал Дедуля. — Я сам о себе позабочусь.
Он произнес это низким голосом, почти прорычал.
Бо покачал головой. Что-то было не так, но я не могла понять, что именно.
Джонс прочистил горло и сглотнул.
