А там и пошло, будто во сне, — умывался Мишка, яблоки крал, за водой ходил.
— Ну-ка, Мишка, попляшем!
Вскочил Колька, как на пружинах вытянулся, старик слепой по скрипке смычком ударил, заплясала скрипка, ноги сами пошли, ударили об пол, как ветром понесло, и руками и ногами и головой, всем телом плясал Колька, не помнил Мотькиной выучки, сам плясал.
Завыла публика, застучала— оглушила Кольку. Выходили, кланялись. Улыбался сумрачный Исаак, хлопал по спине, Дина подбежала.
— Молодцы, — чмок и — поцеловала, а на губах и щеках сажа от Колькиного лица пристала.
Веселый тот был вечер.
Когда, переодевшись, вышли опять, Колька с Мотькой к дверям встали, вся публика, проходящая к выходу, на них оглядывалась.
— Эти самые хлопцы, смотрите, молодцы хлопцы!
Лагерь на самом краю местечка, в поле, под горой.
Близко подходить к самому лагерю ребята не решались — помнили, как угостил Кольку хлыстом польский офицер. Но если забраться на край горы, весь лагерь видно, как на ладошке.
Каждый день Колька и Мотька забирались туда и по целым часам высматривали — вот на работы погнали в огород, вот в бараке раздачу обеда зазвонили, вот разлеглись после обеда отдыхать на солнышке.
Колька в маленьких серых фигурках, будто игрушечных солдатиках, узнавал знакомых: вот Ивашка, Федот, Гаврила, а вот и дядя Вас, совсем бородой и волосами зарос, как леший.
Многих и не досчитывались — видно, померли, или в другой город угнали.
Не мог Колька оторваться, сидел и высматривал, все бы ему хотелось разглядеть, узнать, услышать родную речь.
Мотька чуть не силой уводил, когда надо было идти готовиться к представлению.
Много они планов строили, как помочь пленным убежать, или хотя бы передать хлеба, но приступиться трудно: весь лагерь окутан колючей проволокой и на каждом углу часовые шагают, зорко оглядывают — не сунешься.
Взялась за это дело Дина, обещала хлеб передать.
Исаак руками всплескивал.
— Куда ты суешься. И так на нас косятся.
— И пусть косятся, чтоб им косыми всем стать, огрызнулась Диночка, накинула свою коричневую тряпку, которую она во все рискованные случаи надевала, и спрятала под ней узелок с хлебом, купленным ребятишками на собственные заработанные представлениями деньги.
Дина пошла по улице, а Колька с Мотькой стрелой помчались кругом на гору, чтобы все видеть.
Залезли на гору, приютились над обрывом, застыли, ждали.
Скоро и Дина показалась на дороге, прямо к воротам подошла, стояла перед солдатом такая маленькая отсюда с горы, но гордая и упрямая.
