— Я рад, что ты жив. Прости, что опалил — я очень за тебя испугался.
— Храброе сердечко, тебе учиться надо — ты очень сильный! Спасибо.
Они неосознанно длят и длят объятие, ничего не замечая вокруг. Из забытья их выводит довольно прохладный голос Эриндела:
— В лягушек превратиться не боитесь? Вы больше получаса в воде просто так стоите…
Аллеур растерянно смотрит на Тиннара — он потерял счет времени.
— А что, славненький был бы лягушоночек, золотоглазенький. Иди, купайся, а то, и правда, до ночи так простоим. Жабеночек!
Светлый Эльф только вздыхает — невозможно ошибиться — взаимное отчаянное влечение, неосознанный интерес друг к другу, желание побыть подольше вместе, прикасаться и ласкать. И то, что они разной расы, чуждые по происхождению, недавние враги — их не останавливает. Балансирование на тончайшей грани лезвия. И — неизбежное падение. Это будет. Этого уже не изменить. Да и какое право имеет Светлый Эльф вмешиваться в чужие любовные игры?
Тиннар же, улыбаясь, смотрит, как мальчишка наклоняет голову под потоком и подставляет под горячую струю распущенные фиалковые волосы, как блаженно жмурится, ощущая быстрый ток воды по плечам и спине. Его тело стоит рассматривать — он строен и длинноног, как и все эльфы, но не сухощавый — бедра и плечи — округлые, мышцы четко выделяются под светящейся серебристой кожей. Вздох, полный счастья — он, наконец, сумел искупаться в теплой воде, смыть страх, боль кровь, попытаться забыть убийство, которое он совершил. Даже то, что убил он, спасая, не слишком-то утешает, но под теплыми струями источника боль немного ослабевает. Красота его — суть красота юноши, женственного в этом теле нет, да и не могло быть — поколениями его предки выживали в подземном мире в войнах с природой, своими соплеменниками, пришлыми народами. Не могло быть слабых в этих войнах — они не выживали. Оставались под Солнцем и подземными сводами только самые сильные, те, кто наиболее был приспособлен к этой жизни. И они дали свою стать и силу их отдаленному потомку. Яростно отрицая свое происхождение, Аллеур ничего не мог изменить — даже та сила, к которой он прибегнул, защищая Тиннара, была дана его предками, и она не предала своего беспутного носителя. Он не похож на Светлого ни статью, на характером, но суть эльфийской расы — хрупкой, как хрусталь; беспощадной, как лед; непостоянной, как вода — она в его сердце и подчиняет себе его тело. Одного не было — жестокого неприятия внешнего мира, свойственного для затворников — Темных. Или просто он был еще очень молод?
