— Влад, дорого же, всего десять часов, не сутки — автобус-то в восемь вечера. Давай в нашей шараге перебудем это время.
Ну вот как-то неохота сидеть с малолетками в их общаге. По крайней мере, в гостиничной комнате мы с Элькой хоть вдвоем будем.
— Эль, да фиг с ними, деньгами, мы хоть поспим немного и поесть в кафешку сходим.
Я видел по пути, такой терем-теремок…
— Влад, ну зря ты, зачем деньги тратить? Ты же и так маме столько дал…
У меня возникает странное чувство — словно теми деньгами из моей заначки я выкупил Эльку из его жуткой деревенской жизни. Да больше бы дал, только бы его больше никто не трогал. Мышоночек мой маленький!
— Эль, пошли в гостиницу, я спать страшно хочу, ночь — то почти не спали.
При упоминании про ночь на бледной мордочке Эльки вдруг вспыхивает яркий румянец, он смущенно потупляет хитрые глазки. Ну прям невеста под венцом! Блин, Элька, с тобой со смеху помрешь.
Мы до смерти пугаем задремавшую дежурную своим повторным появлением, опять сдаем паспорта, а потом нас заселяют в нашу же комнату с комментарием:
— О,а мы еще и белье не поменяли.
При тааакой холодрыге все болезнетворные микробы сдохли на взлете, поэтому мы снова напиваемся кофе и рухаемся спать. Причем, в целях экономии тепла — на одну кровать, укрывшись всеми одеялами и куртками. Едва не в сапогах для сугрева. Ох, жаль, бальзамчик кончился. Да…
Просыпаюсь я от сосредоточенного сопения моего мурлыки маленького — он, оказывается, во сне меня обхватил руками и ногами, как обезьяныш мамку, прижался к спине — не оторвешь. И, похоже, то, что контакт был такой плотный, снова сыграло свою отрицательную роль — бедный Элька вертится и тихо постанывает — похоже, опять накатило возбуждение. Блин, самый дурной возраст — всплеск гормонов, а куда девать свою силу — непонятно, вот и мучатся мелкие кто как может. Понятно, что были бы нормальные родители — перевели бы все беды в спорт, какие-то физические занятия, то, се… Хотя я-то натерпелся в то время тоже немало. Не мог понять долго, что за перемены происходят с телом…
Ладно, а вот Эленыш возбужден уже всерьез… Я чувствую, как в поясницу упирается его приспособление для размножения. Госсподи, Элька, ну надо же хоть чуть-чуть себя контролировать! Я осторожно высвобождаюсь из его объятий, поворачиваюсь к нему лицом, Элюн вздрагивает, пытается оттолкнуться от меня.
— Что, Эль, худо тебе?
Элька только тихо сопит. Ладно, сам проходил через это…
Я просто нагло приспускаю его штаны и резинку трусишек, добираюсь до ставшего твердым органа размножения. Блин, а ведь при таком напряженном стояке, действительно, очень больно. Ох, Элюн, на что же ты меня подвигаешь… Точнее, двигаешь. А еще точнее — заставляешь совершать развратные действия с малолетним… М-дя.
