Элька почти бежит по дороге, я едва за ним успеваю, впрочем, сумки-то у меня на плече. При такой его жизни понятно, почему он орал, что от него хотят избавиться, что он домой не поедет. И вдруг понимаю одну странную веешь — а ведь больше я его никуда от себя не отпущу. Сдохну, но не отпущу. Он просто никому не нужен, кроме меня. Смешная прилипала. Элька…
Мимо Элькиного дома мы пролетаем бегом. Развиднелось немного, и я смог рассмотреть деревню. Полный развал, разгром и поношение. Половина домов на улице — нежилые, в некоторых усадьбах вообще торчат голые остовы посреди заросшего тростником поля, покосившиеся заборы, нечищеная дорога. Проносимся и мимо почты — там пара окон заткнута подушками. А вот такого я не видел — дома в деревне белые, мазанки, в огородах стоят журавлики над колодцами, кое-где — стога сена, видимо, люди живут. Рано еще, на улице никого, мороз. Последний штрих — видимо, перед сельсоветом, на ярко освещенной морозным солнцем площади посреди торчит одинокий столб, из репродуктора на котором несется бодрая музыка типа утренней зарядки… Колымские рассказы в реале. Я не знал, что в наше время люди живут ТАК!Прочь отсюда. И, видимо, навсегда! Никогда в жизни не отпущу своего эльфенка сюда, на мучения. НИКОГДА!
Выносимся на трассу. Голое снежное поле кругом, глубокая тишина. Ни одной машины — слишком холодно, чтобы ездить по не очень важным делам. Госсподи, сделай так, чтобы мы отсюда уехали побыстрее, чтобы закончилась эта экзотическая экскурсия к истокам…
Дребезжа и завывая мотором, возле нас остановился вчерашний автобус. Элька точно угадал со временем. Дрожа от холода и пронизывающего ветра, мы заскакиваем в автобус, дядя Слава бодро спрашивает:
— Что, уже нагостились?
Элька кивает головой.
— Ну, понятно, шебутная у тебя мамка, Элька. Ладно, постареет — угомонится.
Что до меня, то я думаю, что эта … тетя Маня не угомонится никогда, до самой смерти. Слава Богу, что Элька — единственный ребенок в семье, а то бы еще на муку нарожала…
Элька прислоняется к моему плечу, словно пытается найти опору. Я обнимаю его за плечи, прижимаю к себе. В автобусе мы одни, так что можно… И вижу внимательный взгляд шофера в зеркале заднего вида. Пожимаю плечами- да думай, что хочешь… Столько лет мальчишку терзали, ни одна сука не заступилась. Что, скажете, не понимали, в чем дело? Скорее всего, вмешиваться не хотели. «Свои собаки грызутся, чужая не приставай».
Через час мы благополучно вываливаемся на автовокзале. Я сразу двигаюсь в сторону гостиницы, Элька цепляется за меня:
