— Психиатра мы не стали вызывать, хотя признаки психоза налицо. Но ты с ним как-то справляешься, так что сейчас он выспится, поговори с ним. Да, Влад, я договорился с девочками-твои дежурства в течение этой недели раздадут, так что с завтрашнего дня ты свободен. И еще, — Семеныч как-то странно мнется, но потом выдвигает ящик в столе, достает деньги. Пять тысяч одной бумажкой…
— Вот, это на проезд. Из фондов отделения. Если что останется, оставь себе, считай, твои командировочные. Дежурства Света тебе оплатит…
Без меня меня женили, я на мельнице молол…
— Владимир Семенович, — мы, между прочим, тезки, — но я же на цикле сейчас, учусь. Каникулы еще только через месяц.
— На какой кафедре? Препод кто?
Совершенно ошалев, я называю фамилию своего доброго препода. Ох, трудно же мне будет отрабатывать четыре занятия, попьет же этот… моей кровушки.
— Ооо, привет, дорогой! — Семеныч уже по сотовому номер нашел. — Слушай, отпусти моего оглоедика на три дня — сильно надо. Тут в отделении, работать некому. Без отработок, ладно, а то парень-то не по своей воле. Ну, давай, маме привет. Как таблеточки-то, пьет? Все нормально? Вот и хорошо, так и должно быть. Ну, пока, дорогой…
Челюсть моя тихо отпала, пришлось прификсировать ее рукой.
— Ну все, завтра за билетами съездишь, и вечером я его уже отпущу.
Блин, Семеныч, ты все проблемы решил, кроме одной — меня-то никто даже и спросил, хочу я ехать или нет…
— Влад… — голос Семеныча становится еще более напряженным. — За то непотребство, что твой Элька учинил, вылетел бы он из отделения в тот же миг, но он очень серьезно болен, если сейчас что-то не сделать, то он долго не проживет. Влад, очень нужно это согласие — для мальчишки надо, я почему и его хамство на тормозах спустил. И, Влад, оно мне очень нужно…
Вот это-то как раз понятно-тут какой-то даже не косяк, а косячина огромный, если Семеныч так суетится.
— Я все понял, хорошо. Я пойду?
— Да…
На душе просто мерзостно. Ладно, надо пойти в палате прибраться.
Вваливаюсь обратно а палату, разгром никто и не напрягся убрать. Ну да, Светка носится за себя и постовую, а санитарка у нас сильно принципиальная — помыть палаты-ее дело, а все остальное — кто хотите, хоть Семеныч убирай. Ее высочество это не касаемо. Разберемся. И эти тоже лишний раз не наклонятся.
Быстро поднимаю с пола одеяло и подушку, кладу их на стул. Тумбочку приподнимаю и ставлю на колесики, естественно, из нее все вываливается на пол. Госсподи, Элька, как же мало у тебя всего… Футболки и маечки аккуратно собраны в мешочек, носки — в другом, плавочки — в третьем. Мешка с грязным бельем нет — просто нечего собирать, сразу все простирывается. Ооо, пара мандаринчиков и шоколадка. И его «История Средиземья». Из ящика торжественно вываливается зубная щетка и тюбик пасты, видимо, где-то в глубине прячется расческа. Паспорт небрежно брошен в небольшой пакет. Ладно, это все на место. Жабокряки сидят на своих койках, брезгливо поджав губы. Ну, перед вами прыгать я не собираюсь. Элька виноват, конечно, но ведь он еще ребенок, ему просто страшно стало. Такое услышать.
