– Э, э, пацаны, стойте! Мне уже несколько раз кто-то в глаз ёбнул!
Успокоились наконец. И главный их говорит, уставившись невидящим взглядом в мою кровать:
– Так, Гынжу, больше не бухай! Понял?!
А я лежу, укутавшись в одеяло, не отсвечиваю и про себя, такой, думаю: «Нет, вы больные?! Мы бухали вместе. Еще даже хуже – вы бухали за мой счет, и после этого вы пришли меня пиздить?!» Там были все те, кто со мой вместе пил, кто пару часов назад говорил: «Гоша, заебок! Носи нам побольше выпить». А эта питалка, тварь, их на меня натравила. Опять как всегда – «Мальчики, поговорите!». Хотя сама прекрасно знала, как они «разговаривают». Пацаны ушли, а мне так обидно стало! До слез. И не столько от боли я плакал – мне почти не досталось – сколько от злости на них. Как я мог кому-то после этого верить? Зная, что подставят все и предадут. Просто как шавки бросятся выполнять приказ.
Кстати, никто из питалок не боялся, что мы после таких «воспитательных бесед» будем ходить в синяках, кровоподтеках и вообще в непотребном виде. Мы же, сироты, знали, куда бить. Только в те места, которые прикрыты одеждой. Лиц никто никому не разбивал, максимум – оплеуху можно было словить, или если случайно в темноте заедут.
Забегая вперед, скажу, что мы смогли эту идиотскую традицию прекратить. Я лично младших не бил. Хотя мелкие в баторе стали такие хамы! Мы себе близко ничего подобного не позволяли. Но вот с моим поколением почти прекратились эти «воспитательные беседы», как минимум пошли на спад. Зато у нас стало больше воровства: кто-то, как я, из магазинов воровал, кто-то мопеды угонял, кто-то тащил сумки и телефоны. То есть мы занимались не воспитанием младших, а другими делами. И поэтому в самом баторе ходили тише воды ниже травы. Чтобы внимание лишний раз к себе не привлекать.
Честно говоря, я не помню, когда в первый раз что-то стырил из магазина. Это происходило как будто всегда, буднично и привычно. Начал с мелочей классе в третьем-четвертом – жвачка, чупа-чупс, сникерс в «Фикс прайс». Конечно, я слышал, что воровать нехорошо, нам об этом всегда говорили. Но я хотел жвачку, значит, подай мне жвачку! А денег у меня не было. Родителей, которые могли бы хоть что-то по моему желанию купить, тоже. Но жвачка же это мелочь, за нее в тюрьму не посадят, поскольку стоит она всего 30–40 рублей, а в «Фикс прайс» и того меньше. Там давали два товара по цене одного. Я так и воровал – по акции. И уж точно за такие копейки никто бы не стал ментуру вызывать, даже если бы меня и поймали. Это я знал.
