В магазинах воровал вообще без угрызений совести. Мне казалось, что если там всего полно, а у меня ничего нет, то взять что-то – это просто восстановить справедливость. Тем более я всегда со всеми делился – говорю же, Робин Гуд. Забирал у богатых и отдавал бедным, своим друзьям – сиротам. Сам бог велел сиротам помогать. Начал со жвачек. Потом что-то более крупное пошло, в основном еда, конечно. А однажды – боже, даже вспоминать смешно – спер банку малосольных огурцов. Мы тогда пошли с пацанами в магазин, стали там набивать рюкзаки всякими вкусностями и спиртным. Затарились, проходим спокойно через кассы, пробиваем там какую-то дешевую ерунду – шоколадку, попить, еще что-то. И тут меня останавливает тетенька-контролер:
– Открывай рюкзачок.
И я, такой, стою перед ней, чуть ли не в первый раз в жизни краснею. Причем стыдно мне было не потому, что я своровал, а потому, что спер именно банку малосольных огурцов. Я представил, как буду сейчас перед всеми своими пацанами эту банку доставать и как они ржать надо мной начнут.
– Только не вызывайте ментов, пожааалуйста! – попросил я жалобно.
Причем опять-таки не потому, что боялся их, знал ведь, что, если сумма небольшая, никто не заведет уголовное дело. А у меня в рюкзаке товара даже на тысячу рублей не набиралось. Какие-то сухарики там были, рыбка сушеная и вот огурцы эти дурацкие. Я даже бухло в тот раз не брал: бутылка в рюкзак не влезла из-за этих огурцов. Ну, вот не смог устоять – так мне огурчиков захотелось! Так что ментов я просил не вызывать тоже, потому что понимал – они будут надо мной ржать. Ну и она никого не вызвала, просто забрала все, что я спер, и отпустила меня.
В общем, из магазинов я практически всю свою жизнь воровал. Но алкоголь начал брать где-то классе в шестом. Заранее пришел в магазин, просмотрел, где какие камеры висят. Нашел «слепые зоны» – там, где камеры не видят, и понял, что в этих местах можно рассовывать бутыли под одежду или в рюкзак, никто не заметит. Обычно я заходил, брал тележку, складывал в нее какие-то продукты, которые якобы собирался купить, добавлял несколько бутылок спиртного и шел в то место, которое камерами не просматривается. А потом засовывал одну бутылочку себе в рюкзак, другую. Закрываю рюкзак, закидываю его на плечи, делаю умный вид и иду на кассу. И по дороге начинаю выкидывать из тележки одно за другим, смотрю: «Нет, булочка какая-то не та», выкладываю, иду дальше. Потом оставляю себе только какие-нибудь сухарики или чипсы, потому что так и так нужно будет пройти через кассу, оплачиваю их и выхожу. Тогда еще не было на алкоголе таких магнитных защит, которые сам не снимешь. Были только полоски – они должны были пищать на рамках, но я их заранее отрывал. Так что все проходило без палева, чисто. И вот я прихожу в батор с добычей, и все мне говорят: «Гошан, молодец!» Я гордился – такой первый спец по тому, чтобы что-то из магазина стырить. И как бухать – мы тогда нечасто это делали, раза два-три в месяц, – всегда просили именно меня стырить из магазина алкоголь.
