Мельник ждал ответа. В управе в то время находились староста Неквапа, Катя Черная, комендант села Геник и два полицая. Все стояли и молча смотрели на Мельника. Лично с Кульчицким была знакома только Черная.
— Вы хам, Мельник, — взорвался Геник, вспомнив, очевидно, что он хоть и ниже по должности, но все-таки фольксдойч и в случае скандала немцы поддержат его. — Славянское хамство так и прет из вас. Я полагал, что случилось нечто чрезвычайное, что заставило вас потерять всякое людское подобие… Только интересы дела не позволяют мне вышвырнуть вас вон. Прикажите старосте послать уборщицу за нашим полицаем. Он, кажется, учился вместе с Кульчицким, хорошо его знает.
Мельник, проглотив обиду, гаркнул на Омелька:
— Ну, марш бегом, делай, что тебе велено!
— Катерина, — сказал Неквапа, — разыщи полицая.
Повязав платок по самые брови, Катя выбежала из управы, прошла немного по улице, а потом свернула и бросилась к Гуменчукам.
Дома у них никого не было. В саду двое мальчишек: младший брат Гриши Павлик и Лесик Волынец что-то мастерили. Подозвав Павлика, Катя спросила:
— Где Гриша? Ему немедленно надо бежать. С минуты на минуту сюда могут прийти. Где он?
— Уже нет. Час назад сбежал. Игорь предупредил его.
Катя с облегчением вздохнула и направилась к Чумаку.
Поздно вечером Михаил Киселев подался пешком на Гайсинщину, а его тайник в лесу занял Григорий Гуменчук.
Станция Калиновка-первая — это железнодорожный узел, через который проходит двухколейная железная дорога Жмеринка — Киев и вторая — на Староконстантинов. Здесь же к ним примыкает узкоколейка. А вокруг раскинулся пристанционный поселок.
Александра Мефодьевна, мать Гриши и Кати Гуменчуков, шла знакомыми улочками и не узнавала их: облупленные, запущенные дома чернели, дощатые заборы перекосились и попадали. Никто теперь не белил их, не чинил. Столбы и стены облеплены, как паршой, фашистскими приказами и объявлениями. Между ними, выделяясь своими размерами, аккуратно расставленными параграфами, было и такое:
«Смертью будет покаран каждый, кто прямо или косвенно поддерживает или укрывает членов банды, саботажников, бродяг и сбежавших из лагеря, или окажет кому-либо из них помощь в пропитании или еще в чем-либо. Все его имущество будет конфисковано. Точно так же будет покаран тот, кто не известит своего старосту, ближайшего полицейского начальника, войсковую команду или немецкого сельскохозяйственного руководителя о появлении банд или сбежавших…»
