— А чего мелочиться, Аркадий Антонович.
Антонии усмехнулся. Выключил аппарат и сказал:
— Одевайтесь.
Он сидел ссутулившись, похожий на старого воробья. Задумчиво бормотал:
— Любопытно, очень любопытно. Второй в моей практике случай… И снова — экстремальная ситуация.
Когда Каштан оделся, Антоныч встал, взял его под руку и повел из кабинета в коридор.
— Ну так вот, — сказал он, — ваши легкие уже не похожи на дуршлаг, дорогой мой. Ибо дырок больше не существует.
— То есть как? — растерянно спросил Каштан. — Куда ж они могли подеваться?
— Понимаю, Юрий Петрович, вам они дороги. Но что ж делать, если процесс самоликвидировался. Мы, разумеется, проведем многократные и тщательные исследования мокроты. Но я почему-то убежден, что палочек не обнаружим.
Каштан был огорошен.
— Но разве так бывает? — спросил он.
— В редчайших случаях. На моей памяти только одна такая история. В Газли во время землетрясения засыпало некоего Рыкунова, бациллярного туберкулезного больного. Двое суток пролежал, понимаете, засыпанный под обломками дома, со сломанными ребрами, ключицами и рукой. Откопали. Ожил. Через два месяца исследуем и видим — процесс прекратился. Человек выздоровел.
— Чудеса! — помотал головой Каштан. Он не мог прийти в себя от изумления.
— Ну какие же чудеса. Мне Полина Александровна рассказывала немного о вашей эпопее. Экстремальная ситуация. Чудовищная встряска. Пошли в ход неведомые резервы организма. Вы оказались, голубчик, у той самой красной черты, когда — либо-либо… Лотерея… Вы — везучий?
— В том-то и дело, что — нет. Невезучий я.
— Ну, стало быть, назовем это по-старомодному, перстом или даром судьбы. Вам выпал редкий жребий. Не упускайте его. Набирайтесь сил. Набирайтесь мощи. У вас впереди — вторая жизнь.
Каштан пришел в палату взбудораженный. Кондрат Игнатьевич спросил его:
— Чего раскраснелся, парень?
Услышав новость, обрадовался:
— Выходит, это студеной купелью, не иначе, перешибло твои микробы. Не выдюжили они — сдохли. Это правильно. Теперь надо в тайгу податься, чтобы ты соками налился. Понял? Чтобы больше тебя никакие хворобы не брали. Как только выйду отсюда, тебя забираю — и на все лето. Пойдешь?
— Ну, конечно, пойду! Непременно. Спасибо, Кондрат Игнатьевич!
— До чего вежливые вы, городские, аж в ребрах щекочет, — проворчал таежник.
Неожиданное свидетельство рентгеноскопии привело Каштана в смятение. Он провел бессонную ночь. Неужто жизнь продолжается? Если рентгеновский аппарат не врет и если анализы окажутся благополучными, это будет означать… Невероятно! Чудес не бывает. Но это похоже на чудо… Что же делать дальше? Возвращаться к семье и к работе? Но при одной только мысли об этом тоска хватает за сердце. Чахотка вспыхнет с новой силой. И уж тогда никакого чуда не произойдет. Оно случается, наверно, раз в сто лет.
