— Видите, как здесь чисто? — спросил Харолд. Скалли закивала, Молдер тоже кивнул. Шериф весело оскалился. — Халаты стираются ежедневно в двух растворах — обычном и антисептическом. Влажная химическая уборка трижды в день. Работающие без перчаток подвергаются крупным штрафам после первого же случая. Перчатки одноразовые, новые — каждые полдня. Если вам угодно, мы можем войти.
«Мы не специалисты, — подумал Молдер, стараясь втягивать воздух пореже и неглубоко. Самый воздух, казалось, был нечистым. — Как они тут работают? Привычка...»
— Тогда пойдемте дальше, — правильно поняв молчание агентов, проговорил инженер, — в цех вторичной утилизации. Он вызывал у Кернса особенные нарекания.
Они пошли дальше.
— Ни одна курица, ни один цыпленок не покидает фабрику, не пройдя перед инспектором. Его пост там же, в разделочной, в конце линии. Мы работаем таким образом уже полста лет, и ни разу не было никаких срывов. И никаких нареканий, между прочим. Ни разу. И после той свары, которую устроил Кернс, нас посетили три других инспектора, и все дали высшие оценки. Один за другим. Нет, поверьте мне: единственная проблема, которая здесь была, — это сам Джордж.
— Достаточно серьезная, чтобы с ней раз и навсегда разобраться? — уронил Молдер.
Инженер глянул на него со спокойной неприязнью. Ледяные глаза. Глаза убийцы... убийцы кур. На совести серийного убийцы Джека Харолда, начал прикидывать газетные заголовки Молдер, более двух миллионов невинных цыплят, загубленных с особым цинизмом... М-да. Сильно.
— Если вы обвиняете нас, то я так скажу: на этом свете все возможно. Есть отличная от нуля вероятность, чисто абстрактная, сразу оговорюсь... что с Кернсом случилось нечто... нехорошее. Клясться на Библии, что он веселится сейчас где-нибудь в Лас-Вегасе или Малибу, я не стану. Но куда вероятнее, что Кернс смотал удочки. Он же был ненормальный. Он же ссорился со всеми на свете. Он даже на федеральное правительство в суд подавал!
— Что вы имеете в виду? — заинтересовалась Скалли.
— Как, вы не в курсе? Незадолго до исчезновения он вздумал судиться с собственным департаментом потому, что, видите ли, конвейер идет слишком быстро и у него от мелькания болит голова. Явление-то известное, называется гипноз конвейера... Хотя так, как он расписывал симптомы, слушать было просто смешно. Ни у кого, кроме бедненького, несчастненького Джорджа таких жутких недомоганий не случалось никогда. А он просто замучил нашего врача, мистера Рэндолфа... а потом подал в суд на собственных работодателей. Нормальный это человек?
