— А вы к нам не пошли б?
Вопрос не застал врасплох Бармакчи.
— Что вам сказать? Пока ведь еще и строительства нет.
— Строительства нет, но скоро будет.
Бармакчи задумался.
— Специальности настоящей нет у меня. А для строительства нужна хорошая специальность.
— А если б специальность была, пошли б?
— Почему не пойти!
— Тогда считайте, что специальность у вас есть. На строительстве нужны люди и на хозяйственную работу, и на административную. Вы ведь член партии.
— Член партии. Я в колхозе парторг.
— Когда начнется стройка, для вас мы подыщем подходящую работу.
— Договорились.
— А как алтайцы смотрят на то, что вот по-соседству скоро начнется большое строительство, людей наедет много, жизнь пойдет другая?
— Алтайцы? Как кто. Разговоры идут. Новое это для нас. Некоторые побаиваются, как бы не стало тяжелей. Мы больше, известно, скотом промышляли. И пушниной, орехами. Промывали, понятно, и золото. Песок у нас хороший. На бутарах промываем. Но, правда, жили, знаете, до революции, как за китайской стеной. Кто нами интересовался? Баи да кулаки. Урядники. Я в гражданскую войну света повидал. Против зайсанов воевал. И против царских генералов. Про Семенова слыхали? И против него воевал. Я с русскими хорошо дружил. Тогда, в войну, и в партию приняли. Русские в этих краях мест не знали, а у Семенова были баи-проводники. Вот я и помогал Красной Армии.
Василий Федорович затянулся дымком поглубже, был он в хорошем настроении, группу довел благополучно, а Журба нравился ему своей простотой.
— Алтай, Шория, Хакассия — край богатый, нет этому краю равных. Может, только Урал. Чего только у нас не найдешь. И золото, и серебро, и другие ценные металлы. И камни разные. И уголь. Руды. А жили, словно в яме. Взять хотя бы семейную жизнь. Ты когда женился? — обратился он по-алтайски к старику.
Старик осклабился, бороденка его смешно задвигалась.
— Мал-мал жена... тринадцать год.
Он долго говорил по-алтайски, резко жестикулируя.
— Вот видите, говорит, женился, когда ему было тринадцать лет. Жена на три года старше. Такой обычай. Он мальчик, она уже девушка, шестнадцать лет. За невесту платили калым. Счастья, конечно, мало: вырастали чужие друг другу. Мужчина брал другую жену. На что ему старуха! А первая жена молчи...
Старик догадывался, о чем шла речь, и поддакивал, покачивая головой.
— Мал-мал плёхо...
— И за что ни возьмись, одно и то же. Там Тобоков обвешивал людей, там зайсаны чинили суд. Знаете, что это такое?
