— Зайсан... суд... — повторил старик. — Калында айгыр мал уок то капто акчо уок то. Кайдын уаргыдан сурайыр!
— Наша старая пословица, — перевел Бармакчи, — раз у тебя нет табуна коней и мешка денег, то как ты будешь судиться!
— Мал-мал плёхо...
Мальчик Сановай, не знавший зайсанов, тоже покачивал головой, как старик-проводник.
— На зайсанский суд сходился аил. Судились под деревом, под открытым небом. Присягу пили из черепа покойника. Или целовали дуло заряженного ружья. Зайсан судил своею властью. Что порешит, запишут на дереве. Зарубку сделают такую. За убитую собаку давай лошадь. Ударил кого — давай лошадь. Били и плетьми. Клали на землю, спускали штаны. Зайсан выговаривает, выговаривает, палач сечет...
Старик покачивал головой, и Сановай также.
— А кто сек?
— Все секли. Зайсан сказал бы вам, и вы секли б...
— А если б не захотел?
— Вас положат и высекут.
Сановай рассмеялся: ему стало смешно, как это секли бы высокого красивого русского, с такими золотыми волосами. Рассмеялся и Василий Федорович.
Умолкли. Старик пошел к лошадям, Сановай подложил в костер сухих веток, огонь весело взметнулся ввысь, как фейерверк, и с треском разлетелись мелкие колючие искорки.
— Пора спать! — сказал Бармакчи Сановаю. Мальчик ушел.
— Теперь больниц сколько! В каждом аймаке. Ветеринары. А прежде, если заболеет бедняк, куда идти? Понесут родные лопатку барана, завернутую в сено, кама подожжет сено, посмотрит, сколько трещин на кости, Одна трещина — один дух в доме больного, десять трещин — десять духов. Всех выгнать надо... И за каждого плати...
Старик, присмотрев за лошадьми, возвратился. Сев на корточки, задумался.
— Мал уру ит семис, кижи уру кам семис!
— Старик говорит: скот болеет — собака жиреет, человек болеет — шаман жиреет! Когда умирал человек, родные привязывали труп к лошади, везли в тайгу не оглядываясь. Покойник — зло. Оглянешься — потащит за собой на тот свет... Не оглядываясь, подрезали веревки и скакали назад. А покойник в лесу оставался собакам и волкам.
— Мал-мал плёхо...
Видимо, ему не нравился обычай. Стар. И если бы не новая власть, потащили бы его в тайгу, собакам...
— И развлечения, знаете, были дикие. Бай приезжал к баю, брал с собой мешок денег, пили араку и пересчитывали деньги: у кого больше...
...Поздно возвратился Журба в палатку, Абаканов и Сановай спали, а Женя, видимо, его ждала.
— Почему так поздно? Я спать не могу...
— Думали, напали на козлика серые волки?
— Вы... нечуткий! И нехорошо так...
