– Армстронг! – воскликнула леди Хардкасл, когда я разыскала ее в танцевальном зале. – Ты настоящее сокровище! Просто маленькое драгоценное чудо! С такой служанкой никто не может сравниться!
Очевидно, отталкивающий вкус игристого все-таки не помешал моей хозяйке немного его перебрать.
– Что это? – тут же поразилась она, когда я подала ей дешевый бокал, наполненный дорогим коньяком. – Это не бокал для бренди? Я отказываюсь. Ты неряха и бездельница!
– Все, что удалось раздобыть, моя госпожа, – начала я оправдываться. – В таком деле, как воровство, главное – целесообразность. И вовремя смыться. Сейчас, если вы прекратите вопить, я найду вам приличную посудину и вы сможете перелить в нее свое «получше».
– Ты абсолютно права. Абсолютно. Твоя репутация спасена. – Леди Хардкасл слегка покачнулась, а я посмотрела по сторонам в поисках подходящего бокала. Однако поблизости ничего подходящего не оказалось. Тогда я выплеснула из бокала хозяйки остатки вина в ближайший цветочный горшок – причем, судя по аромату, который из него доносился, я была далеко не первой, кто так поступил, – а затем перелила коньяк в освободившийся сосуд.
Леди принялась громко выражать свою признательность мне за мою доброту, и мне пришлось оставить ее распевать хвалы в мой адрес в небольшой компании друзей мисс Клариссы. Сама же я опять взяла поднос с напитками и закуской и снова постаралась стать незаметной, одновременно слушая музыкантов. Мне удалось найти прекрасную защиту за какими-то доспехами, когда очередной музыкальный номер закончился. Затем кто-то из музыкантов объявил:
– Спасибо большое, леди и джентльмены! Сейчас мы сделаем небольшой перерыв, но вернемся к вам буквально через несколько мгновений.
С этими словами они сложили свои инструменты и один за другим покинули низкую сцену. Мне повезло.
Их трубач ушел, но остальные задержались, болтая друг с другом, принимая поздравления от приглашенных. Роланд Ричмен был перехвачен леди Фарли-Страуд. Она, похоже, находилась в том же безудержно восторженном состоянии, что и моя хозяйка. Из обрывков ее болтовни, которые доносились до меня, становилось понятно, что она засыпала собеседника глупыми и забавными вопросами о музыке, выдававшими ее некомпетентность, причем все произносилось каким-то девчоночьим флиртующим языком, который должен был бы смертельно раздражать, но я почему-то почувствовала к ней некоторое расположение. Приятно было видеть, что страсть в ней еще не угасла.
