– Давайте заскочим в «Метрополь» или в «Север», там дивные пирожные, – захотелось мне чем-то подсластить эту ночь.
– Пирожные вместо поцелуев? – звонко засмеялась Белла. – Угадайте, какие мои любимые?
«Я знаю, ваши любимые в шею, в шею, в шею», – отозвался мой внутренний голос.
– «Невские», вам точно понравятся.
Хочешь довести дело до поцелуев – бери «Невские». Я взял.
Наши невские губы съели пирожные, потом друг друга прямо на ходу. Сливочное тепло с послевкусием грецкого ореха долго еще преследовало прогулку. Покончив со сладким, мы пришли в себя. Кони под нами уже пересекли Садовую, впереди показался Катькин садик, где просто необходимо было остановиться и пережить происходящее.
Бронзовые фигуры, гулявшие по садику, заметили нас и, испугавшись, быстро вернулись на свои места на пьедестале, буквально к ногам Екатерины II. Застыли. Державин забрался последним и виновато развел руками.
– Говорят, что здесь все фавориты Екатерины?
– Говорят, много чего говорят, – помог я спешиться Белле.
– Например?
– Что все они жестами демонстрируют размеры своих достоинств.
– Не может быть.
– Все мужчины с вами солидарны, – рассмеялся я. – Еще говорят, что под памятником спрятаны сокровища.
– Интересно. Я в жизни своей ничего стоящего не находила.
– Плохо искали. Хотя постойте, а как же Альберт? – зачем-то напомнил я ей о муже.
– Альберт не сокровище, он золотце.
– Что это значит? Плохо искали?
– Наверное. Теперь даже у поиска есть свои суррогаты: Яндекс, Гугл. С некоторых пор мы не ищем, мы гуглим. На этом и останавливаемся.
– Так вы с ним в Интернете познакомились?
– Разве это имеет значение?
– Никогда не думал, что там можно найти что-то идеальное, для души.
Пройдя мимо Александрийского театра, мы попали в мир идеальных параметров и форм. Улица Зодчего Росси – вентиляция, через которую дышала Александрийская площадь вместе с Екатериной II и окружением, в которой, казалось, сами люди попадали под некий мир античных канонов. Высота зданий равна ее ширине и составляет двадцать два метра. Длина улицы в десять раз больше – двести двадцать метров. Мы верхом на конях два метра двадцать сантиметров, встроенные в идеалы нашего зодчего.
– Эта прекрасная улица – некий пример идеального мира. Мне кажется, Росси специально создал его проекцию, чтобы каждый на время смог встроить себя в идеальное пространство, почувствовал его или, вернее сказать, – ничего, и начал жить не только идеалами, потому как идеальное бесчеловечно. Впечатляет вначале, а что дальше? Цепляемся-то мы не за идеальное, а за недостающее, потому как именно этого нам и не достает.
