— Воз — му — ти — тель — но! — протянул перс.
— Разве, господин Али, мы не говорили, разве не убеждали! А он все свое: не сядет хивинец Саттар за дастархан с разбойником. А у Ибрагим — бека джигиты Саппара Шайтана и Курбана Канучака скот, что ли, угнали… где — то около Андхоя в Афганистане… Баранов угнали…
Овез Гельды вскочил. Трудно было ждать от семидесятилетнего старика такого проворства.
— Змея подыхает от своего яда! Будьте прокляты! Я ушел! — с угрозой просипел он.
— Дьявольщина! — воскликнул господин Али. — Сварливые псы! Обойдемся без его ишанского преподобия Саттара. Обойдемся без Ибрагим — бека. Договорюсь с ними сам. От Самарканда вы, Хужаев? Вы в курсе? Начали! Требую: отбросьте разногласия! Дружба и единение!
— Дружба дружбой, а баранов пасти каждому отдельно, — проворчал совсем тихо Бикешев.
Овез Гельды нехотя уселся. Бахромка его бороды перестала топорщиться.
— Уши мои раскрыты.
Джадид Заккария, даже не привстав, суетливо отвесил каждому полупоклон и быстро заговорил:
— Планом предусмотрены встречи на советской территории с… э… э… с уполномоченным… э — э…
— …С персидским коммерсантом Али. Имею честь, — решительно вставил перс.
— Совершенно правильно, благодарю вас… С персидским коммерсантом Али. Облюбован для встречи город Хазарасп… Отдален. Не на виду… Решение принято центром партии могущественного нашего объединения всех тюрков, обуреваемых ненавистью к власти Советов, «Милли Иттихада», ныне находящимся в Северной Персии в Гёргане. Наш глава и руководитель, идеолог и вождь Мустафа Чокаев и его верные соратники Валидов, Садреддин, Исхаков… решили: нужны и полезны не отдельные случайные встречи… э — э… с… э… э… с коммерсантом Али, а представительный курултай… широкое собрание авторитетных заинтересованных лиц… э… единомышленников… э… с докладом коммерсанта… господина Али.
— К дьяволу курултай! — выдавил из себя Али. — К чертям собачьим грандиозные масштабы! Когда бог раздавал ум, ваши иттихадисты со своим Чокаевым в нужнике сидели. Сделайте любезность — короче!
— Что? Что вы сказали? — переспросил Овез Гельды.
Али говорил на фарси, и присутствующие не очень хорошо его понимали. Они видели только, что он очень недоволен и раздражен.
— Позвольте спросить? — осторожно заговорил джадид и нежно погладил свою крашеную бороду. — Заседание курултая можно открыть?
Али все бегал по каморке и плевался. Истолковав его «ах, тьфу — тьфу!» и сдавленные проклятия как согласие, Заккария приосанился и объявил:
