— Что специальность? Одна пушка. Маленькая пушка, почти пулемет. Части знаем, разбирать, собирать умеем. Стрелял. Командир сказал: «Хорошо Сатырбаев стрелял, молодец Сатырбаев!»
— Эх, Керим, Керим! На катере без году неделя, а уже хвастаться? Нехорошо, дружище!
— Значит, не веришь?
— Нет, почему же? Верю. Из тебя может толковый матрос получиться, только вот эту глупость надо выжить из себя.
— Зачем говоришь «глупость»? Керим себя знает, он еще тебе себя покажет, всем покажет! — Сатырбаев вскочил И пошел к трапу.
— Погоди, а как же…
Но Керима и след простыл.
— Вот чудак! Ничего, перекипит, успокоится.
Топорков ждал, что Керим остынет и снова придет, но того не было. А на другой день вышли в море.
Катер шел полным ходом. За кормой весело кипела вода, а от бортов, точно гигантские усы, расходились две большие волны. Ровно гудели моторы, монотонно и назойливо свистел ветер. Море напоминало Кериму степь, хотя воздух и небо были другими. Там воздух сухой и колючий, обжигает горло, а здесь — густо напоенный запахом моря, прохладный и приятный. Небо там светлее и выше, а здесь оно как бы сливалось с морем, иногда казалось, что катер идет прямо по воздуху.
Пристально вглядываясь в четкую черту горизонта в своем секторе наблюдения, Керим старался представить, какой эффект он произведет на земляков, когда приедет в отпуск. Все будут говорить: «Ах, какой Керим! Герой Керим!» Он будет всем нравиться, особенно девушкам, и особенно одной…
Сигнал боевой тревоги оборвал его мысли. С мостика одна за другой разносились команды:
— Орудие зарядить!
Керим одним движением открыл кранец, выхватил оттуда магазин и вставил его в гнездо.
— По щиту…
Секунды напряженного ожидания.
— Огонь!
Сердито зарычали пулеметы, словно молнии, засверкали трассы.
Пушка молчала. Керим торопливо закидывал взводной рычаг, растерянно и виновато глядя на своего командира старшину первой статьи Видунова…
Когда вернулись в базу, Керим привел свое заведование в порядок, но в кубрик не спустился: было стыдно. Привалившись к рубке, он сидел и ждал, когда его позовет для разговора старшина, а то и сам командир катера.
Неожиданно он услышал их голоса.
— Так в чем же дело? — спрашивал командир.
— Сатырбаев вместо боевого учебный магазин поставил.
— Это я понял. А вот почему? Ведь не мог же он перепутать даже второпях!
— Не должен бы.
— В том-то и дело, что он не просто перепутал. Мы часто говорим: избегать условностей, проводить тренировки в обстановке, приближенной к боевой. Говорим много, а делаем, видимо, еще мало. И даже не столько мало, сколько непродуманно. Сатырбаев хорошо понимает, что, случись такое с ним в боевой обстановке, его оплошность дорого бы обошлась всему экипажу. Но он был уверен, что все это еще «не настоящее», что, мол, в настоящем бою он сумеет себя показать. Он полагал, что эта тревога — просто очередная тренировка и ограничится она только наводкой, как делали мы сегодня уже дважды…
