Бывает так: человек не может осознать, казалось бы, самых очевидных вещей, словно что-то в нем не хочет их понимать. Но затем в сознании его утвердится какая-то часть истины, и вдруг все остальные части ее начинают, словно детские кубики, складываться в единственно достоверную картину. Милка делала открытие за открытием, одно ужаснее другого — она вдруг поняла, что перед ней тот самый Левка, что Николай привел ее сюда, договорившись с Левкой, и не случайно уехал, и, наконец, что он никогда не был в Красной Армии, а воевал на стороне ее врагов. Она не знала, что делать, да и не собиралась: что можно было сделать, если рухнула самая жизнь?
А кругом становилось все пьянее.
— Левка, — орал через стол Васька Баян, — Левушка, выпьем за твою новую симпатию!
— Давайте, давайте! — закричали девицы. Они вообще восторженно принимали любое предложение.
Все повскакали с мест, чокаясь и падая.
Милка почувствовала, что Левка подвигается к ней.
— Не обращайте на них внимания, дорогая, они глупы, — промурлыкал он и обнял ее одной рукой, очень сильно.
В ответ на это Милка отклонилась назад, сколько могла, и ударила его ладонью по лицу. Наступила тишина. Все видели эту сцену, а удар был настолько звонок, что его нельзя было не слышать.
Левка прищурил глаза, в которых, казалось, что-то таяло, выпрямился и словно бы потянулся немного.
— А что, водка у нас еще есть? — спросил он, как будто ничего не случилось. К нему протянулось сразу несколько бутылок.
— Левка! — опять крикнул Васька Баян. — Пока мы не стали правоверными, можно напоследок нашу любимую, а?
— Давайте, давайте! — подхватили было девицы, но сразу же замолкли. Они были пьяны, но не настолько, чтобы не понять случившегося.
— Ты поосторожней, — сказал Люськин Ваське, указывая глазами на Милку.
— Если ты имеешь в виду мою соседку, — как бы невзначай бросил ему Левка, — то при ней можно говорить все, что угодно.
И отвернулся.
Услыхав это, Нестеров перестал жевать, поставил на стол обе руки с зажатыми в них ножом и вилкой и некоторое время молча смотрел на Левку. Лоб его собрался волнами складок.
Милка была настолько потрясена своей отвагой и так напугана, что не заметила этой маленькой сценки и не поняла смысла Левкиной реплики.
— А что, про инженера при ней тоже можно? — не унимался Васька. Он был изрядно пьян.
И опять Левка только глянул, но ничего не сказал. И опять Нестеров напряженно смотрел на Левку, и на этот раз Милка не поняла смысла происходящего, но заметила взгляд Нестерова, и томительная тоска стала сжимать ее грудь. Она чувствовала, что на нее надвигается несчастье. Между тем Васька взял гитару и стал играть на ней, поводя плечами и работая лопатками.
