Утром сестрица сбежала, пользуясь возможностью немного отдохнуть, и Аннушка осталась на целых две недели возле чужой капризной старушки.
– Кого ты мне привез? – прищурилась мать, рассматривая Аннушку как куклу. – Кто она? Она какого вероисповедания?
Борман хохотнул в кулак и пожал плечами.
– Как какого? – удивилась Аннушка. – Христианка… Наша, православная…
– А… – равнодушно отвернулась матушка. – Обливанка, значит.
– Нет, я не обливанка… – запуталась Аннушка. – Правда, мои родители были адвентистами седьмого дня…
Старушка сразу всполошилась:
– Ой, сына! Ты зачем ее привел? Она ж сектантка!
Сына сидел носом в ноутбуке и тихонько похохатывал, насмешливо поглядывая на Аннушку.
– Что такое обливанка? – она спросила шепотом.
Он объяснил, что обливанками мать звала всех православных. Потому что при крещении у нас опускают в купель без головы, только обливая святой водой. Сама же матушка была из староверов, там крестятся, погружаясь в воду с головой. Давным-давно община старообрядцев, к которой принадлежали ее предки, переселилась подальше от церковной реформы в Сибирь, а потом оттуда они сбежали на Украину от коммунистов, старые традиции сохранили и только свою церковь считали истинной. Борман подвел Аннушку к стене, там висели старые фото всех его предков. Все это были такие же, как он, огромные медведи, с длинными бородами, с огромными руками. Если бы Борман носил окладистую бороду, он легко бы вписался во все групповые снимки.
– Ты чего ж приехала в такую даль? – спросила Аннушку вредная старушка. – Замуж, что ли, за моего сынка собралась? Он уж не мальчик жениться.
Что было делать? Разговаривать со старой провокаторшей было опасно.
– Вы бы поспали немного… – сказала ей Аннушка. – А я тут приберусь пока…
– Зачем тебе тут прибираться? Чего тут прибирать? Ко мне одна особа ходит из собеса, она тут прибирает.
– А я вот пыль у вас заметила, – настаивала Аннушка. – Давайте я вам генеральную уборку сделаю.
Она пошла искать ведро и тряпку, а сама себя ругала, ну зачем, зачем она это сказала, зачем вообще потащилась к чужой старухе, которая притворяется умирающей, у нее есть дочка, у нее есть собес…
– Ну, ладно, помой, – разрешила старушка, прищурив глаз. – Там у меня две тряпки висят… Синяя и красная. Ты синей мой, красную не бери.
Аннушка вернулась с ведром, она только успела появиться в проеме, старушка спросила:
– Ты какую тряпку взяла?
– Синюю.
– А воды зачем столько налила? – докапывалась старушонка, хотя с кровати она никак не могла видеть, сколько воды в ведре. – Я никогда не видела, чтобы столько воды наливали… Сына, пойди посмотри, зачем она налила столько много воды?
