— Если он был таким большим, — сказал Крис, — почему вы решили, что это ребенок?
— Потому что, — ответил старик-Бертон, — это был очень маленький ребенок.
— Нелогично, — сказал Крис.
— Я видел его лицо, Крис.
«Он показался мне совсем младенцем, — продолжал Бертон с экрана. — Наверное, ему было около двух или трех лет. У него были черные волосы и голубые глаза… огромные», — Бертон нервно мял пальцами листы блокнота. Потом поднял руку к горлу и резко расстегнул ворот, так что отлетела пуговица.
«Вы нездоровы? — спросил Шеннон. — В таком случае, мы перенесем заседание комиссии».
«Нет, — сказал Бертон. — Я продолжу… Он был голый, совершенно голый, как новорожденный. И мокрый, вернее, скользкий. Кожа у него блестела. Это зрелище подействовало на меня ужасно. Я видел его слишком четко. Он поднимался и опускался на волне, но независимо от этого еще и двигался. Это было омерзительно», — Бертон произнес это, содрогнувшись.
Старик-Бертон резко встал и выключил аппарат. Некоторое время все трое молчали.
— Он открывал и закрывал рот и совершал разные движения. Омерзительно! Это были не его движения… — сказал, наконец, старик с отвращением.
— Как, то есть? — спросил Крис.
— Как будто бы кто-то его изучал.
— Я не совсем понимаю…
— Не знаю, удастся ли мне… У меня было такое впечатление… Его движения были неестественны…
— Вы хотите сказать, что руки у него двигались так, как не могут двигаться человеческие руки из-за ограничения подвижности в суставах? — спросил Крис.
— Нет, совсем не то. Но его движения не имели никакого смысла. Каждое движение, в общем, что-то значит.
— Но движения младенца не должны что-либо значить.
— Движения младенца беспорядочны, — сказал Бертон, — а те были… они были методичны… Они проделывались по очереди, группами и сериями… Как будто бы кто-то хотел выяснить, что этот ребенок способен делать руками, а что — торсом и ртом. Хуже всего было с лицом… Оно было, пожалуй… Оно было живым, но не человеческим… Впрочем, давайте посмотрим дальше… Тут много неприятного, мы это пропустим.
Снова вспыхнул экран.
«Это все, что вы видели?» — спросил Трахье.
«Нет, но остальное я не помню ясно. Возможно, доза оказалась для меня слишком большой, мозг мой как бы закупорился. У меня дрожали руки, так что я не мог держать как следует штурвал».
«Это были признаки отравления, Бертон», — сказал профессор Трахье.
«Возможно», — ответил Бертон. Он выглядел очень усталым, струйки пота текли по его измученному лицу, движения стали вялыми и тяжелыми. В зале поднялся шум.
